Третье лицо.
Темная сцена. В центре — белый стол. На столе — пепельница, полная окурков. За столом сидят трое. Первый очень живой, ярко освещен, в полосатой футболке цвета хаки, синих джинсах и черных ботинках, его брови в беспорядке, наполовину стерты. В правой руке — сигарета, на столе перед ним — ноутбук. Левой рукой он периодически потирает брови. Второй — немного в полумраке, в белом трико. Он совершенно ясный, но иногда подводит. С ним нельзя спорить, но Первый спорит. Третий — Третье лицо. Его не вид-
но, но о его присутствии известно обоим.
Первый. Я не могу так написать, это мемуаристика, терпеть этот жанр не могу. Меня раздражают люди, которые читают мемуары, а те, кто их пишет, — приводят в бешенство. Ну, кроме Лидии Гинзбург.
Второй. Я показываю то, что есть, никуда от этого не денешься. Ты подсел к ней за парту, парта была четвертой в первом ряду, Л. сидела одна. Ты подошел и спросил: “Можно к тебе?” Потому что ты каждый год пересаживался за новую парту. Было так.
Первый. Ну да, я каждый год менял… Как это сказала А. С.? Что-то менял. Декорации? Да ну, нет. Сцену? А. С. сказала как-то очень удачно.
Второй. А. С. сказала: “Мне нравится, что Настя каждый год меняет сценарий”.
Первый. Нет, она вовсе не так сказала. Вот все-таки ты коварный, все у тебя какие-то наложения: то хронологию перепутаешь, то персонажей, то картинка из другого года проникнет или слово не то...
Второй. Откуда ты знаешь? У тебя же нет ничего, кроме меня. То, как факт сохранился во мне, является по его прошествии — объективностью.
Первый. Я просто чувствую, что с тобой что-то не так. Однако мне нужно писать.
Второй. Итак, ты подсел к ней за парту. Общение началось с приколов, вы много шутили и смеялись, завели специальный зеленый блокнотик для того, чтобы записывать в него смешное. Ты писал первые две строчки забавного стишка — она следующие две, или наоборот. Вы довольно много так исписали, пока общение не перешло на уровень откровенности. Вы вместе уходили из школы после уроков: ты уже ничего не прогуливал, ты совсем не был похож на себя в девятом классе. Вы выходили вместе, ты курил, вы стояли или сидели и разговаривали. В один из таких дней ты подумал о том, что вот уже можно заводить откровенный разговор. Позже вы стояли около подъезда, опершись на железные поручни, и она рассказывала тебе о себе сокровенное. С тех пор вы постоянно делились сокровенным.
Первый. Я чувствую, что ты все говоришь правильно. Но ответь, чем мы сейчас занимаемся? Пишем повесть? Или же решаем психологические задачи?
Третье лицо. Вы не вправе думать об этом.
Первый и Второй смущенно замолкают. Слышен щелчок зажигалки. Первый глубоко затя-
гивается. Где-то за сценой периодически слышен шум проезжающих автомобилей.
Первый. Ты живой?
Второй. Я есть.
Первый. И я. Невероятно страшно каждый раз, когда он что-то произносит. Впрочем, оттого, что он постоянно слушает, не менее страшно. Или не страшно...
Второй. Раньше было страшно.
Первый. Да, раньше. В этом ты, кажется, прав. А теперь что же? Как называется это чувство? У меня есть указательный палец на руке... Точно, это как чувствовать, что у меня есть указательный палец на руке. Да, это как знать о собственном пальце.
Второй. Это новое. Я запоминаю.
Первый. Да ну, новое? Хорошо... Это как…
Второй. Ты раньше обжигался так всего пару раз.
Первый. Ты во всем виноват.
