ужас… Новая манера: ничего не скажет, уйдет куда-то на целый день. И думай что хочешь. Где он? Что с ним?.. Красавчик, Красавчик! Ты где?!
— Может, он подружку завел? — сообразил Тимофей. — Как-никак юноша в расцвете лет.
— Какую еще подружку? Почему я об этом не знаю?! — возмутилась Ангелина. — Красавчик! Немедленно домой!!
— Красавчик, Красавчик! — хором взывали.
Но тщетно.
Новая усадьба была просторной: газоны, стриженые бордюры, хвойники, розы, высокие лилейники, водопады петуний — пахучий цвет и сочная зелень. Солнечные лужайки, фонтан с круглым бассейном, говорливый ручей, альпийские горки. Скамейки и плетеные кресла на солнцепеке, в тени. И погреться, и спрятаться, тем более коту, пусть даже большому, такому, как Красавчик. А уж если через забор маханет, тогда и вовсе ищи его да свищи: ведь вольному — воля.
Глава VIII
“НЕ НАДО ТРЕВОЖИТЬ…”
Еще вчера Волга синела, лаская взгляд, у берегов, на отмелях, золотясь и переливаясь по песчаному дну солнечной сетью. Сочной зеленью, серебром отливала листва прибрежных кустов и деревьев. На луговинах сиял многоцветный ковер кашек, чабра, зверобоя, клевера, других трав. Ветер пахнет — и медовый дух голову кружит. Рай земной или просто — красное лето.
Но подул северный ветер, нагоняя низкие тучи. Косматые, сизые, с седым подбоем, они день и другой тянулись чередой бесконечной. То и дело шел дождь: холодный ситник, а то и вовсе — ледяной ливень.
Лето спряталось. Сумрачный лес шумел тревожно. На Волге, по свинцовой воде, бежали и бежали сердитые волны, оставляя на мокром сером песке грязную ноздреватую пену да спутанные косы водяных растений. Не то что купаться, глядеть на воду было зябко. В сосновой роще — сумрачно, сыро, холодная капель.
У Ангелины — беда за бедой: розарии, лилейники, все под дождем поникло и сорит мокрыми лепестками — поистине жалкое зрелище; и срочно все надо опрыскивать, потому что с дождем приходит фитофтороз и прочие хвори, а, как назло, заболел садовник. Красавчик прячется по углам, истошно ревет: мяу да мяу. То ли настроение плохое, а может, не дай бог, заболел.
Тимофей дома лишь ночует. На носу день рождения шефа. И в отличие от лет прошлых, когда хозяин не придавал значения таким праздникам, и хотя дата была вовсе не круглая, Феликс решил, что все будет на достойном уровне. Он лично составил список приглашенных, в который не вошли некоторые люди из обычного круга, зато появились имена из провинции, и не всегда первого ряда. Из одной области — губернатор ли, мэр, из другой — народ неизвестный. Попал в этот список и Алексей Хабаров. По знакомству ли, по землячеству, а может, на будущее загад.
Тимофей всякий день куда-то летал и ездил, заметно нервничал, чего с ним обычно не бывало. Как правило, держал он себя в руках. А здесь… Может быть, виною был возраст, а может, иное.
— Тимоша, у тебя неприятности? Что-то не получается? — тревожилась Ангелина.
— Все у нас получается, — отвечал Тимофей. — Как приказано. На достойном уровне. Удивим народ. Вы тоже готовьтесь.
— А в каком ресторане? И какой будет, Тимоша, дресс-код? — старательно выговорила Ангелина новое для себя слово. — Дресс-код — это важно. А то в последний момент… У меня и надеть будет нечего.
— Не волнуйся. Дресс-код свободный. И мы его обеспечим.
— Свободный? Но это еще хуже. Не знаешь, чего и придумать.
— Вот именно, чего и придумать, — вздыхал Тимофей о своем. Дресс-коды его интересовали мало, заботило иное. Не очень нравился ему этот большой сбор со всего белого света.
У молодого своего хозяина Тимофей работал почти десять лет, за многое уважал. Дивился жесткой деловой хватке, умению видеть далеко вперед, порой по-крупному, но по-умному рисковать. И не было в хозяине новоявленного барства, желания пустить пыль в глаза, что было бы объяснимым и даже простительным, когда в короткий срок попадаешь из грязи да в князи. Все личные приобретения молодого хозяина подтверждались нужностью или очевидной выгодой. Все просчитано, без эмоций.
И вдруг — иное: гульба на полсвета. Тут поневоле начнет мерещиться всякое. Тем более что подступали заботы очень серьезные, не ресторанным чета.
