В 1947 году Haloid Company покупает патент на копировальное устройство, изобретенное Честером Карлсоном. Карлсон называл процесс копирования при помощи этого устройства длинным словом “электрофотография”. В 1948 году этот процесс получил имя “ксерография” (от греческих слов “сухой” и “писание”). Для обозначения нового копировального устройства принимается слово “ксерокс”.
В 1949 году на рынке появляется первый ксерокс — Мodel A.
В 1958 году компания Haloid Company получает название Haloid Xerox Company, а с 1961 года — просто Xerox Company.
В 1964 году Xerox создает первый в мире факс. В 1974 году Xerox выпускает первый лазерный принтер.
В 1980-е годы Xerox первым создает многофункциональные устройства — копир/принтер/сканер.
В 90-е годы Xerox стал заниматься обслуживанием корпоративных сетей, системами электронного документооборота и т. п.
У Xerox активно работает исследовательский центр в Пало-Альто. На начало 2000-х годов Xerox обладал более чем 15 000 патентов на различные разработки. На их основе, в частности, создается многоразовая “электронная бумага” Smart Paper.
Количество сотрудников Xerox — около 55 тысяч человек.
Ежегодный оборот Xerox составляет около 16 миллиардов долларов (2005 — 2006).
Слоган: “Xerox был первым, все остальные могут только копировать” (
Punctum: Xerox — это не машина, это принцип. Мне кажется, что никогда еще копия не была так распространена, как сейчас. В эпоху тотальной скуки копия нас развлекает. Это такая игра: сначала была одна штука, а стало десять.
Копия делает нашу жизнь веселее и разнообразнее. Копируется все: копируется информация, копируется искусство, копируется стиль, копируются люди.
Если бы не появился Xerox, то, наверно, никто не стал бы воплощать в жизнь идею клонирования. С точки зрения производства это одно и то же: сделать копию документа или сделать копию человека. Просто человека сделать дороже. Xerox всем доказал, что копия возможна. Я не думаю, что клонирование — это страшно. Я не думаю, что что-то принципиально изменится. Наш мир без всякой микробиологии, а только за счет телевидения и супермаркетов создал миллиарды клонов, просто мы об этом еще не догадываемся.
В нас сидит претензия на собственную уникальность. У нас есть иллюзия, что мы особенные, но мы ничем не отличаемся друг от друга. Разве что один из нас любит Coca-Col’у, а другой Pepsi, один пользуется электрической бритвой Philips, а другой — станком Gillette, один слушает Muse, а другой — Radiohead. У клонированных людей, наверно, не будет чувства уникальности и особенности, они будут понимать, что они всего лишь копии друг друга. Они будут честнее сами с собой, если у них еще останется способность диалога с самими собой. Они уже не будут считать себя индивидуальностями. Мы считаем себя индивидуальностями только потому, что носим одежду “независимых” лейблов, смотрим “независимые” фильмы, слушаем “альтернативную” музыку, ходим в “альтернативные” клубы и т. д. Человек не может различаться только по тому, что он потребляет. Человек может различаться только по тому, потребляет он или нет. Я потребляю, и поэтому я — как все. “Я пляшущая и поющая срань господня”, — как говорила обезьянка-астронавт своему отражению в “Бойцовском клубе”.
Я в какие-то моменты не осознаю себя. Я себя постоянно теряю. Я чувствую себя копией самого себя. Но я не чувствую ничего общего ни с кем. Я не чувствую родства ни с одним человеком, хотя мы так похожи. Мы все слушаем одну и ту же музыку, смотрим одни и те же передачи и фильмы, носим одну и ту же одежду, пользуемся компьютерами, говорим по мобильным телефонам, но между нами нет ничего общего. Мне может кто-то понравиться, я могу даже в кого-то влюбиться, но я ни с кем не чувствую родства. Похожие люди — это самые разобщенные люди, это люди абсолютно безразличные друг к другу.
Мы способны сопереживать друг другу только посредством телевизора. Если у меня под окном кому-то отрежут голову и это не покажут по телевизору, я буду считать это своей фантазией. Чтобы я понял трагедию человека, мне нужно, чтобы о ней рассказали по телевизору, мне нужно, чтобы эта трагедия была скопирована в сознание тысячам людей, чтобы она распределилась на всех, а не на меня одного. Если о трагедии сказали по телевизору, то это действительно важно, а все остальное мелочи.
Если мне нужна копия чего-то, я иду в Интернет или включаю Xerox. Мне не нужен никто, мне нужна машина, которая создаст мне копию. Само желание иметь копию бесконечно. Xerox не просто создал аппарат, который делает копии документов и т. п., Xerox перевел понятие “бесконечность” в материальный мир. Он его материализовал. Мы теперь можем бесконечно делать копии книг, фильмов, песен, картин, самих себя, и это будет продолжаться до тех пор, пока не закончится краска в Xerox, пока не перестанут издаваться книги, пока не прекратят сочинять музыку и писать картины. Все это закончится тогда, когда мы все сами себя начнем ненавидеть за то, что мы не можем быть самими собой, что мы не можем быть оригиналами самих себя. Это произойдет, может быть, гораздо раньше, чем мы успеем прослушать все 15 тысяч песен из своего iPod’а.
