— Ну… Я люблю свою жену.
София недовольна:
— Вот, блин, дали заданьице. Жену он любит. Я тоже мужа люблю — ну и что? Неужели перед смертью не хочется чего-нибудь такого, чего не было?
— Почему же не было? Было.
— С такой женщиной, как я? — сомневается София.
— При чем тут — как вы, не как вы. По любви было. А если хоть раз было по любви, умереть не страшно.
София долго смотрит на Быстрова, пытаясь понять, что он сказал. Потом вдруг набрасывает на себя простыню.
— А по любви — это как? — спрашивает она. — Ну то есть какие ощущения? Оргазм какой-то другой? Или что-то еще?
— Это на уровне души.
— Будто если выпить? — угадывает София.
— Нет.
— Ну — нанюхаться?
— Чего?
— Морочишь мне голову! — с досадой говорит София.
И вдруг начинает хлюпать.
— Я, может, тоже хочу с собой покончить!
— Что мешает?
— Как что? Чувство долга.
— Перед мужем, детьми? — Теперь черед Быстрова угадывать.
— Какой муж, какие, блин, еще дети? Вот перед этим чувство долга! — София сбрасывает с себя простыню. — Ты подумай, как я могу это уничтожить? Оно людям служить должно! Ну и мне тоже!
Слова странные, конечно, но поза Софии на этот раз так бесхитростна, так невинно откровенна, что Быстров невольно чувствует прилив мужской силы.
— А ты знаешь, я, пожалуй… — склоняется он над Софией.
Та немедленно вскакивает и начинает одеваться.
— В чем дело? — удивлен Быстров.
— Методика! Теперь ты меня будешь хотеть со страшной силой. Будешь искать, уговаривать, упрашивать. Тебе будет не до самоубийства. Вот телефон. — Она оставляет визитку на ночном столике.
И напоследок страстно целует Быстрова:
— Это чтобы тебя больше разобрало.
Она выходит. Быстров смотрит на визитку и рвет ее в мелкие клочки.
Только сейчас он замечает, что в углу комнаты сидит человек в штатском.
