выставка примерно из 60 участников по теме куратора. Выставки подбираются по идеям, которые кажутся кураторам проблематичными, интересными. Куратор сейчас сам выступает как художник, как режиссер выставки. Идут смотреть не только на работы художников, но и на концепцию куратора.
И. В.-Г:
И. К.: Да, деньги часто „выбрасываются” на инсталляции, которые после выставки разбираются и перестают существовать. Речь ведь идет о новой элите, не о частной коммерции, нет, это элита. Поэтому это будет и дальше финансироваться. Еще недавно все диктовали коллекционеры, позже все взяли в руки галереи, а потом их роль стали играть кураторы и музеи.
Сейчас очень важна проблема профессионалов. Искусство делается для узкого круга профессионалов. Вот в музей приходит человек с улицы и говорит: я могу сделать так же. Но это не так. Когда на выставке вешаются две веревки: профессионала и дилетанта, кругу знатоков сразу ясно, где настоящая веревка. Была даже такая история в Москве, когда в „Крокодиле” опубликовали репродукции настоящих западных абстракционистов и какие-то неподлинные вещи. И даже неподготовленные читатели сразу распознали, где настоящее. Но сегодняшние критерии гораздо сложнее. Поэтому сегодняшний куратор — это и историк искусства, и знаток, и глаз у него отменный. Это очень сложная профессия. Куратор — это единственный потребитель продукции. И другие знатоки из клана”.
Не правда ли, жутковато?
...“Зеркало” вообще — оригинальное издание. Я все жду: нарисует ли кто-нибудь его “портрет”, поскребет ли амальгаму, но не для злопыхательства (пишут тут талантливо, всё — легенды, спаянные и общим идеологическим чувством, и родством, и стилистикой, и темпераментом, всем кланам клан), — а в историко-антропологическом, так сказать, смысле…
Руслан Гагкуев. Будет вам голова. — Научно-методическая газета для учителей истории и обществоведения “История” (Издательский дом “Первое сентября”), 2009, № 1 (865) <http://www.1september.ru> .
Оказывается, великому человеку и гражданину (предприниматель Николай Алексеев был московским городским головой восемь лет, с 1885-го по 1893-й) был всего только 41 год от роду, когда его смертельно ранил душевнобольной мещанин Андрианов. Кстати, именно нуждам этих несчастных Алексеев уделил много сил и средств, строя больницы и богадельни. Вообще, без градоначальника Алексеева — нет современной Москвы, начиная с ее электрификации до прокладки грамотного трубопровода и канализации. Он расширил сеть учебных заведений, застроил центр (начиная с Политехнического музея и кончая будущим ГУМом), настоял на передаче Третьяковской галереи в городское ведение, латал дыры в бюджете города из собственного кармана и ушел из жизни со словами “Я умираю как солдат…”. На его проводы вышел весь город.
И — был забыт на десятилетия. “Долгие годы единственным памятником ему был сам город, с его улицами, бульварами и зданиями, в становление которого он вложил столько сил”.
Лариса Давтян. Чеховский камертон в судьбе Рахманинова. — “Иные берега” (Журнал о русской культуре за рубежом), 2008, № 3 (11).
Чехов не только незримо присутствовал в судьбе С. Р., — на протяжении своей жизни композитор вел с ним бесконечный таинственный “диалог”, они совпадали даже в принципах и привычках: оба растили сады, творили разумную благотворительность, бежали морализма и стремились к краткости в своем деле. Чехов даже предсказал молодому Рахманинову его будущую творческую судьбу (всего только всмотревшись в его лицо во время аккомпаниаторства Шаляпину).
Олег Дарк. [Дмитрию Строцеву.] — “Воздух”, 2008, № 3 <http:// www.litkarta.ru/ projects/vozdukh>.
“Стихи,
Я бы назвал этот свой скетч „Гнев о стихах Строцева” (примечание редакции: „Имеется в виду известное стихотворение Дмитрия Строцева ‘Гнев об Аронзоне‘”), но, возможно, надо было назвать „Игра о стихах Строцева” — и был бы другой текст, вероятно, более отвечающий стихам, где происходит постоянная игра с очень важными вещами, и в процессе этой игры вещи, давно знакомые, точно обновляются, освежаются, открываются заново, перенесенные в пространство детской”. Тут же публикуются и стихи и интервью “главного аронзоновца” (В. Шубинский) своего поколения. В беседе с Линор Горалик особенно любопытными показались мне размышления о телесности как метафоре.
Владимир Енишерлов. Художественный памятник, а не “статуй”. — “Наше наследие”, 2009, № 87- 88.
