Вообще, иноземные коннотации постоянно пульсируют в восприятии этого учреждения. Есть целая серия анекдотов о русском за границей, который не может выйти из туалета, пока ему снаружи не подскажут, что для того, чтобы дверь открылась, надо в одном варианте – спустить воду, в другом – опустить монетку в автомат, в третьем - предпринять еще какую-то чуждую национальному духу культурную акцию.
На внутреннем же фронте общеславянский наш глагол, описывающий одно из основных человеческих отправлений, служит источником могучей образности. В поэме Бродского “Представление” среди других общих мест современного дискурса проходит фраза Я с ним рядом срать не сяду . Поэт никак ее не комментирует, просто любуется. Меня она заинтересовала своим обезоруживающим упором на ценностные и пространственные параметры дефекации как социальной практики. Говоря попросту: с ним не сяду, а с хорошим человеком - с красоткой или с другом, хоть с тобой - почему не сесть? При этом в качестве мизансцены мыслится, конечно, открытое место, куда ходят до ветру , некое полюшко-поле, степь да степь кругом , а не бездушно разгороженное на кабинки пространство общественного туалета, где даже неясно, что бы могло значить рядом .
Нехватка privacy, да и потребности в ней, даже в таком интимном деле, как справление большой нужды, - застарелая наша проблема, но речь пойдет не о ней, то есть, конечно, и о ней, но не на отечественном материале. В основном на калифорнийском, хотя до какой-то степени получается, что и на русском, поскольку, как мы проходили, coelum non animum mutant qui trans mare currunt (лат. “небо, не душу меняют те, кто за море бегут”).
При очередном ремонте нашего Тейпер-холла была осуществлена и реорганизация мест общего пользования. Для профессорского состава и штатного персонала выделили несколько мужских и дамских туалетов, ключи к которым стали выдавать по списку. Студенты в список не входят, а относительно аспирантов вопрос решается разными кафедрами по-разному. Таким образом, туалеты остаются местами общего, но уже не беспредельно общего, а отчасти элитарного пользования.
Все вроде бы хорошо, но вот беда – на дверях этих туалетов появились бумажные плакатики, распечатанные с компьютера и призывающие, прежде чем пускать в ход ключ, постучать - убедиться, что свободно. Ничего, в общем-то, страшного, непонятно только, почему нельзя было поставить замки с надписями, которые, как в поездах и самолетах, оповещали бы о занятости туалета, не поднимая вокруг этого факта особого шума. Все-таки подобный режим - со стуком и отзывом - внушает пользователю некоторое опасение: быть, не ровен час, застигнутым буквально, как говорится, with your pants down , со спущенными штанами. Для этого, в сущности, достаточно кому-то одному, либо сидящему внутри, либо стучащему снаружи, оказаться слегка туговатым на ухо. Тем более что профессора, даже американские, - народ довольно-таки рассеянный. Не знаю, как для других, а для меня эта ситуация стала постоянным источником настороженности, тревожным напоминанием о чем-то давно забытом, старосоветском, а то и древнерусском, если не общеславянском, - о необходимости быть все время начеку и без отрыва от производства на всякий случай из рук не выпускать защелки, как сказал поэт.
Впрочем, все шло более или менее гладко. Стук раздавался нечасто, без спросу никто входить не порывался, очередей и столпотворений не образовывалось, и я постепенно успокоился, а успокоившись, стал предаваться приличествующим месту размышлениям. И вот чтo я заметил, - а когда мое нетривиальное наблюдение подтвердилось не раз и не пять , - подверг анализу, давшему, как мне кажется, ценные, хотя задним числом и не столь уж удивительные результаты.
Когда я находился внутри и ко мне стучали, я откликался немедленным и предельно громким “No!”. Когда же стучать и вслушиваться приходилось мне, то до меня доносились самые разные реплики: Yes , Hi , Hold on , Just a second , то есть “Да”, “Привет”, “Подождите”, “Секундочку”, с бесспорным преобладанием Yes . Налицо было систематическое различие, законно будившее языковедческий, а там и культурологический интерес.
Оказалось, что я устойчиво истолковываю вопросительный стук таким образом, что он требует отрицательного ответа (типа: Свободно? Можно войти? – Нет! ), тогда как мои американские коллеги в основном воспринимают его как предполагающий
