ответственность за свои действия он явно не готов. Из страха за свою жизнь он способен на низость, чем вызывает резкое осуждение у своей сестры Изабелы. Принц Гомбургский тоже не задумывался о своем порыве. Точнее было бы сказать так: Клейст всячески старается показать импульсивность поступка принца, ради чего заставляет его грезить во время военного совещания и пропустить мимо ушей то, что надо было знать командиру. Своими мольбами о пощаде принц Гомбургский, как и Клавдио, производит крайне тягостное впечатление:
Столь жалкий, столь растерянный на вид,
Что было стыд глядеть! <...>
<…> до низин такого малодушья
Меня бы даже смерть от львиных лап
Не довела! [32]
У Клейста более заметно то, что у Пушкина художественно выполнено более тонко: случайность, неподконтрольность действий человека в морально усложненной ситуации оборачивается неготовностью к ее поворотам. Именно поэтому человек оказывается совершенно беззащитным и потерянным пред скрытой опасностью.
Ситуация меняется, когда курфюрст предоставляет возможность самому принцу Гомбургскому быть судьей в собственном деле и решить, виновен он или нет. Чрезвычайно показательна здесь апелляция Курфюрста к «долгу»:
<…> когда я вас велел
Арестовать за ваш удар не в пору,
Я полагал, что исполняю долг,
И думал, вы одобрите решенье.
Но если ваше мненье таково,
Что с вами обошлись несправедливо,
Уведомьте об этом в двух словах,
И я велю вернуть вам вашу шпагу [33] .
Размышление приводит принца к неожиданному для окружающих решению: он отклоняет помилование на том же основании, на котором был осужден: «Я поступлю, как мне внушает долг». Так он пишет в письме курфюрсту, а своей титулованной невесте объясняет свои мотивы:
Я привык
Платить за уваженье уваженьем.
Лежащая на мне вина — тяжка.
Я знаю сам. Ценою препирательств
Пощады не ищу [34] .
