зафиксировано не с помощью оккупационных войск, а международно признанными границами. Необходимо подчеркнуть, что вопрос о разделенном положении русской нации и ее праве на воссоединение — это не проблема русских „национальных меньшинств” в ближнем зарубежье. Это в первую очередь именно наша проблема — проблема большого народа, проблема „материковых” русских, которые всегда были и желают навсегда остаться единым народом”.
Дмитрий Ткачев. Теория Хауса. — “Сеанс”, 2009, 7 августа <http://seance.ru/blog>.
“Сложнее объяснить успех „Хауса” в России, где отношения врача и больного и так принадлежат области черного юмора: сказал в морг — значит, в морг. Да что там, половина деталей, дающих в сумме героя-эксцентрика для белого миддл-класса Америки, в глазах русского суть неразличимые элементы повседневного фона: агрессивная прямота, которой больше подошло бы называться хамством, щетина, женщина — не человек, я начальник — ты дурак. Персонаж откровенно и с удовольствием изгаляется над подчиненными; в России это неотъемлемое право всякого начальника — от прораба до президента. Словом, подозрение, что русский и американец не могут смотреть „Хауса” одними и теми же глазами, гложет меня с первого сезона; даже сквозная тема атеизма, которая в англосаксонском мире должна считываться на раз благодаря довольно назойливым просветительским усилиям интеллектуалов-безбожников во главе с Ричардом Докинзом, у нас провисает в пустоте: контекста нет. В какой-то момент я сформулировал было отчаянно бредовую гипотезу, согласно которой русская любовь к „Хаусу” есть результат неосознаваемой проекции важного национального архетипа, а именно — Глеба Жеглова”.
Михаил Угаров. “Сплошные проблемы — это нормальное состояние жизни”. Беседу вела Елена Коновалова (“Вечерний Красноярск”). — “
4 августа <http://www.newslab.ru>.
“Я вообще считаю, что режиссер современного текста — отдельная профессия. Новую драматургию нельзя ставить так, как это было принято традиционно. Ведь на чем строится классическая режиссура? На интерпретации — это главный метод, на нем был построен режиссерский театр XX века. <...> В том-то и дело, что в современном театре интерпретации нет и быть не может. И в то же время — как относиться к новому тексту, никто не знает. Просто нужен какой-то прямой ход. Если Чехов открыл второй план, подтекст — и это было величайшее открытие, которое сформировало целый театральный век, — то сейчас вдруг встал вопрос: а куда же исчез первый план? Очень трудно произносить текст так, как он написан”.
“Драматургии очень трудно учиться. Актерскому мастерству гораздо проще, да и режиссерскому тоже. В России драматургов обучают только в Литературном институте. И хотя я сам его окончил, но профессию там получить невозможно. Просто неплохое филологическое образование — и на том спасибо”.
“Частный человек” Сергей Михалков. Беседу вела Елена Фанайлова. — “
Говорит Александр Гаврилов: “Если предположить, что для этого человека главное было — его семья, его гнездо, а все остальное было только пространством возможностей, то тогда мы увидим совершенно другого человека. Не сервильного слабака, который прогибался под Советский Союз, а одинокого волка, который использовал эту страну столько раз, сколько она позволяла ему себя использовать”.
“Я думаю, что сегодня, прощаясь с этим очень большим человеком, каждый из нас борется с двойственным чувством: чувством большой утраты и чувством страшного облегчения”.
Ян Шенкман. Учебник умирания. Романом “В ту сторону” Максим Кантор объяснил обществу, как правильно умирать в эпоху экономического кризиса и конца истории. — “Взгляд”, 2009, 3 сентября <http://www.vz.ru>.
“Еще недавно Максима Кантора называли автором самой злобной книги десятилетия. Имелся в виду „Учебник рисования”, история подлостей и ошибок эпохи первоначального накопления. Его новый роман „В ту сторону” можно с уверенностью назвать самой грустной книгой начала века”.
“„Учебник рисования” — обвинительный акт. „В ту сторону” — некролог”.
“Мысль о неизбежности конца, о том, что завершается огромный этап развития цивилизации, многим сегодня приходит в голову. Я слышал это от самых разных писателей: от Кабакова, от Пьецуха, от Яркевича”.
