ценностей” советской расфасовки продолжали работать только циничные люди-проекты и юродивые. Уцелели алкоголики, ну, тут вопросов нет; кто-то отсиделся в пещерах академической науки. Молодежные литературные инициативы тех лет были бескорыстными плодами личной свободы. Постмодернизм нам больше наобещали, массового продукта мы так и не увидели. Потом, как вы помните, его отменили так же, как однажды провозгласили, практически в один день. Современная литература, при кажущейся массовости, не так густо заселена, как при конце советской цивилизации. На последнее Всесоюзное совещание молодых писателей в 1989-м, на котором я присутствовал, созвали восемьсот лбов. Я вижу позитивные плоды циничной расправы над наивной отечественной культурой. Новое поколение, привитое чернухой и порнухой, насилием и наркотиками, свободой в сексуальном выборе — несмотря ни на что, строит свою жизнь по направлению к счастью, выбирает созидание, познание, служение. Ценности жизни побеждают и без насилия идеологической машины. Стоило пройти через эту мерзость, чтобы любовь и правда стали новостью, модным трендом у молодых”.
Алексей Алехин: “Живой поэт и читатель-современник редко бывают вместе.
Я об этом уже говорил. Обычному любителю поэзии нужны хорошие стихи, и при этом апробированно хорошие. Чтобы найти у современного автора хорошее стихотворение, часто нужно прочесть всю его книгу. Пусть их там найдется даже два или три. Но если взять томик Ходасевича, там концентрация куда выше. И это общеизвестно. Если бы я не занимался современной поэзией, а просто любил читать стихи, я бы скорее взял книгу с тех полок, где у меня стоят Пушкин и Фет, или с тех, где Серебряный век.
А те два-три-четыре поэта-современника, с которыми вдруг возникает особое сродство, это скорее исключение. Конечно, бывают и всплески моды (тут это слово на месте), но что про них говорить. Вот, Надсона на руках носили — кто его вспомнит теперь, помимо курса истории литературы? Поэтому не надо иллюзий. Те забитые слушателями стихов стадионы, куда я и сам ходил, это разовое или редко повторяющееся, случайное явление. Современная поэзия в основном варится в узком, профессиональном кругу.
И среди „просто” читателей к ней обращаются лишь самые продвинутые, самые глубокие. Что же до „широкой публики”, то гораздо выше вероятность, что наивный любитель стихов найдет себе по душе из живых стихотворцев такого же простодушного поэта или, скорее, поэтессу, которая рифмует „любовь- кровь-морковь”. Он сейчас читает Андрея Дементьева. И пускай читает. Все это меня очень мало интересует, потому что это за пределами поэзии как искусства, а я занимаюсь именно искусством. А оно как вино — должно перебродить, сгуститься и созреть. Пить будут, скорее, потомки”.
Константин Степанов. Ярославское ополчение в Отечественной войне 1812 г. — “Вопросы истории”, 2009, № 9.
Прямо в pendant с публикацией военного дневника подпоручика Кушковского. История войны и — конкретно — Ярославское ополчение изучались. Однако о самой
…Покорили они в конце концов крепость Данциг, что отметил и государь специальным своим указом, а в 1814 году отправили их домой. “Перед отправкой ополченцев в Россию каждому воину в награду выдали по 5 руб. ассигнациями. Ополченцы должны были двигаться без оружия по заранее определенному маршруту, при этом обращалось внимание на то, чтобы на людях была исправная обувь и одежда, соответствующая зимним условиям”.
Сергей Стратановский. Стихи. — “Звезда”, 2009, № 9 <http://magazines.russ.ru/zvezda>.
Души, если бессмертны,
чем там, за смертью, живут?
Памятью утлой, прокруткой
Лент о жизни свершившейся,
фильмов непоправимых,
И печалясь о том,
что нельзя попросить никого
Что-то снять по-другому.
