5
Меня считает сыном нищета,
А я в ответ зову ее мамашей.
Я зачат страхом, так что неспроста
Меня печаль кормила скорбной кашей.
Мои пеленки были из холста,
Что называют горькой долей нашей.
Я с ног до головы одна тщета,
Сплошное зло и миру этим страшен.
Когда я вырос, мне всучили в дар
Жену, чтоб от восхода до заката,
Как тысяча расстроенных гитар,
Трындела — такова ее расплата.
Кто, овдовев, взыскует женских чар,
У тех в мозгах, похоже, просто вата.
6
Пускай не ропщут грешники в аду,
Что дал один из обреченных тягу:
О Чекко речь, я про себя, беднягу, —
Ведь думал, что оттуда не уйду.
Но нынче, у судьбы на поводу,
Я приобщаюсь к славе, да и к благу:
Отец дал дуба... Чем тут вспомнить скрягу?
Я голодал шесть месяцев в году.
Спеши, сонет, к дружку, к другому Чекко —
Тут не до монастырского житья!
Его отец — полумертвец, калека!
Конец подачкам! Будем — он и я —
От пуза жрать аж до скончанья века,
Не старясь, как Енох или Илья.
7
