оборотный смысл, что счастье, каким оно выступает в романе, гораздо более единственно, удивительно, невероятно, ни на что не похоже, чем все эти вполне типовые и даже тривиальные несчастья с предсказуемым исходом. <...> Для меня очевидно, что это пример „чужого слова” в авторской речи Толстого или, во всяком случае, такого слова, которое чужеет, отстраняется Толстым по ходу романа. Это типичная сентенция в духе великосветской моральной философии. Такое могли бы изречь Ларошфуко или Лабрюйер. На худой конец, это может быть мысль самого Стивы Облонского, который одновременно и жалеет о случившемся, и пытается утешить себя. Но испытания сюжетом и жизнью эта мысль не выдерживает”.
Я, по-моему, плохой ученик… Беседу вел Роман Сенчин. — “Литературная Россия”, 2009, № 36, 11 сентября.
Говорит прозаик Михаил Земсков: “Недавно поймал себя на мысли, что мне стал совсем неинтересен классический театр. Для меня театр — прежде всего энергия, ее обмен и взаимодействие между всеми, кто находится в данный момент в данном месте — в театральном зале, — актерами, зрителями, даже осветителями, звукорежиссерами, администраторами или кем-то еще, кто там может оказаться. Классический театр в этом плане более самодостаточен, более погружен в себя, в текст. Хотя текст, конечно, тоже играет большую роль — он отправная точка, с которой начинается рождение и посыл энергии. Небольшие новодрамовские театры, экспериментальные постановки, новые течения в театре —
“Доступность кино- и видеооборудования, включая монтажные возможности, невероятно упрощает процесс производства кино, позволяет практически любому человеку снять короткометражный или даже полнометражный фильм. Это, конечно, прежде всего на руку авторскому кино, где главное — идея, авторский взгляд, которому обычно не нужны большие бюджеты, спецэффекты и т. д., и это замечательно. Хотя у этого есть и обратная сторона — авторское кино все больше отделяется от „большого”, прокатного кино, маргинализуется”.
Составитель Андрей Василевский
Виктор Боков. Жизнь — радость моя… Вступительное слово Елены Пиетиляйнен. — “Север”, Петрозаводск, 2009, № 9-10 <http://sever-journal.ru>.
Стихотворной подборкой недавнего юбиляра (в сентябре Бокову исполнилось 95) открывается свежий номер карельского “Севера”. Пока я понемногу читал журнал, пришла печальная новость о смерти этого чудесного старика, который еще совсем недавно выходил в свой переделкинско-лукинский садик подышать подмосковным воздухом (его огороженный сеткой изящный домик — сразу за поворотом речки Сетунь). Все знали: здесь живет человек, написавший про оренбургский пуховый платок и моряка, едущего на побывку. Боков был чем-то похож на свои стихи, которые ежедневно текли через него, как эта самая речка. Я люблю его живописные строки на смерть Хлебникова, опубликованные в год столетия великого будетлянина четверть века тому назад: “…Не было ни грелок, ни сиделок, / Ни матросов, спутников морей. / Уходил, как парень с посиделок, / Как монах с мешком для сухарей. // Звезды перестраивались в числа, / Чтобы стать в почетный караул. / Месяц, астраханская купчиха, / В астраханской заводи тонул”. Сохранились слова Андрея Платонова: “С Виктором я могу говорить до полного обветшания”.
Добавлю, что главный редактор “Севера”, написавшая вступительное слово к стихам Бокова, постоянно делает интересные интервью для своего издания (в этом номере — беседы с Андреем Василевским о “Новом мире” и филологом Еленой Марковой о наследии Николая Клюева).
Дмитрий Быков. Две могилы. — “GZT.RU”, 2009, 14 октября <http://www.gzt.ru>
“Пусть демагоги утешаются разговорами о „будущем”, в котором всем воздастся; о необходимости подлаживаться под новое поколение читателей, которое так и не вырастает — увы, — потому что для воспитания этого нового поколения нужны некоторые важные условия… Какие же, например? А вот чтобы хоть одно слово что-нибудь весило, чтобы хоть один закон соблюдался. Чтобы не хоронили воров с почестями посреди Москвы для начала как минимум, а поэты чтобы не прирабатывали до старости и не получали гонорар книжками. <...>
У нас неправильная страна по множеству причин и параметров — можно утешать себя тем, что это как раз и есть норма ее существования, но опыт показывает, что не норма: положение ухудшается на глазах. Пора бы научиться худо-бедно различать национальные особенности и неумение себя вести. Цвет кожи африканца нельзя, да и не нужно исправлять, но можно научить африканца есть ложкой. Так вот правильной нацией называется та, в которой смерть большого поэта — Царство ему Небесное — является событием более значимым для общества, нежели смерть криминального авторитета. Мир его
