Петя выпятил грудную клетку, шевельнул ушами, издал горловой писк и обрушил челюсть о челюсть:
— А-а-апчхи!
— Чих на правду! — обрадовалась Ульяна.
Хлопнула калитка.
— Наташа! — крикнула Аня.
Няня толкала впереди себя коляску и молчала, взглядом проницая
пустоту. Свернула с дорожки на траву, подкатила к нам:
— Чо орешь? Своего не буди.
— Спит, — умилился я.
— Всю дорогу изводил. Позор какой: вопит и вопит! К нашим его возила. Он любит на нашу собаку смотреть! Собака на цепи — я его подношу, он смеется… А до этого как вопил! Только у нас заткнулся!
— Не говори “заткнулся” про моего сына.
— Она не со зла, — заступилась Аня.
— Нравится? — Я показал значок.
— Старый… — Наташа всматривалась. — Откуда такой? Прикольный вроде. Отдашь, Анют?
— Дарю!
— Между прочим, это я нашел! — вмешался Петя. — Я траву собирал, вижу — какая-то фишка…
— Ты жадный, чо ль? — Наташа разбойно царапнула его глазком.
Петя пресекся и звучно сглотнул.
— Держи, пионерка! — Я впечатал значок ей в руку.
Рука была горячая.
— Мы все пионеры, блин. При Союзе все дружно жили. Зачем Союз ломали? Наши родители и ломали, скажи, Ань? — Она вертела значок между пальцами. — Холодный какой… Васькин? Он же Ва- аськин… Васькин, да? Я его в говно спущу.
— Васин, — спохватился я. — Может, лучше Васе отдадим?
— Зачем? — спросила Наташа.
— Вряд ли он ему нужен, — сказала Аня.
— Не прет мужику по жизни! — Наташа заржала, будто всех призывая заржать. — Зарыл значок, а земля обратно выплюнула. Подарочков его не принимает!
— Ты! — Бешенство сузило мне дыхание. — Ты! Он дал нам этот дом. Он тебя нам посоветовал. Ты как смеешь!
— Смею я. Смелая! Чо он на меня зырит? Чо он лыбится? Противный…
— Ты же сначала с ним дружила.
Она кокетливо закрутила головой, ловя шпильками солнечные искры:
