“Мадриде”, когда там нет людей и почти нет света, вспоминаю сказочный туман. А потом я вспоминаю женщину, которая привела меня домой, и думаю — почему, если у человека горе, надо махать на нас рукой?!
СТРАШНАЯ МЕСТЬ
Кончился последний урок. Кто-то еще в раздевалке, а я уже оделась и сейчас пойду домой. Вдруг входная дверь открывается, вбегает самый старший в нашей музыкалке мальчик и кричит, как сумасшедший: “Там, в лесу, зеленая трава! Целая поляна — а вокруг снег! Побежали!!!”
Мы бежим по лесу за старшим мальчиком, кто-то даже одеться не успел и одежду держит под мышкой! Мы бежим долго и быстро. Лес вдруг расходится — и мы выбегаем на поляну, на большую поляну зеленой травы! А вокруг нее снег, везде снег!!! Мы стоим, дышим, а потом как все закричим: “Трава-а-а! Зеленая-а-а!!! Ура-а-а!!!”
Кто-то выбегает на поляну, падает на траву, катается по ней и кричит: “Трава-а-а!” И все разбегаются по поляне, падают на траву, катаются по ней, кричат, вопят, я тоже валяюсь на траве, катаюсь, переворачиваюсь, кричу — а в груди такая радость и такой восторг!
Я вижу — кто-то вскочил и скидывает с себя пальто! Мы все тоже вскакиваем, сбрасываем пальто и шапки — всем жарко — мы долго бежали. Мы делаем навалку из одежды на краю поляны, и кто-то предлагает — давайте в мяч поиграем! Сразу кто-то выдергивает из навалки небольшой мешочек, мы становимся в круг и кидаем этот мешок друг другу как мяч — нас много, я посчитала — нас пятнадцать человек! Мы подпрыгиваем, падаем, хохочем, визжим, ловим “мяч” и опять подпрыгиваем и падаем! Потом мы играем этим мешком ногами. “А теперь в салочки!” — кричит кто-то, и мы носимся по этой зеленой поляне, догоняем друг друга, хохочем, падаем, опять бежим!!!
Вдруг я падаю на траву, прижимаюсь к ней всем телом и щекой и лежу неподвижно-неподвижно! И я не слышу и не чувствую, чтобы рядом со мной кто-то бегал — вижу, рядом кто-то лежит неподвижно, прижавшись к траве.
Мы сидим на траве в кружок и разговариваем обо всем — то все вместе, то по очереди, мы смеемся и мы все так счастливы! Нет больших, нет малявок — просто мы все сидим на зеленой траве среди снега и радуемся. Мальчик, который нас сюда позвал, встает и предлагает: “Давайте в лапту?!” Все встают, и я тоже предлагаю: “А давайте в круговую?” Мальчик говорит: “Нет, лучше в простую, потому что, по-то-му…” — тут он застывает и стоит с открытым ртом. И рядом с ним мальчик тоже застыл, и они оба смотрят сквозь меня! Я поворачиваюсь и вижу что-то непонятное! Это “непонятное” как будто вываливается из леса, выходит на поляну, и тогда я понимаю, что это идут женщины! Они идут очень быстро, а впереди идет… моя Мама!!! Но она совсем не похожа на мою Маму, потому что у нее костяное лицо.
Она подходит ко мне, хватает, не берет, а хватает меня за руку и кричит: “Где твое пальто-о-о?!” — “В навалке”, — говорю и показываю рукой. Мама тащит меня туда — я ничего не понимаю — мы только что все были так счастливы — а Мама почему-то так сердится, что у нее даже стало костяное лицо! “Вот мое пальто, — говорю я Маме, чтобы она так не расстраивалась, показываю ей пальто, — вот шапка, вот мешочек!” — “Быстро одевайся! — кричит Мама. — Тебе нельзя так охлаждаться, и его могли украсть!” — “Мама! — Я одеваюсь и начинаю сердиться. — Здесь все свои, кто мог его украсть?!” Она не смотрит на меня, не слышит меня, опять хватает меня за руку, тащит с поляны, в лес, домой и продолжает кричать: “Мы два часа искали вас по всему „Уралмашу”, мы чуть с ума не сошли, а вы тут валяетесь в грязи, глупые, бессовестные дети!” Тут я прихожу в бешенство и кричу: “Мы не валялись в грязи, а валялись на зеленой траве!” — “Это не зеленая трава, а прошлогодняя гниль! — кричит Мама, очень быстро и больно тащит меня за руку. — ПРОШЛОГОДНЯЯ ГНИЛЬ!!!” Тут я прихожу в такое бешенство, что кричу на весь лес: “Это не прошлогодняя гниль, а зеленая трава!!! Мы были счастливы, а вы прибежали и все нам испортили!!!” — и я хочу вырвать свою руку из маминой. Но она еще крепче сжимает мою руку и тащит, очень быстро тащит вперед! Ах вот как со мной обращаются — мелькает у меня в голове среди моего бешенства — ну ладно!!! Я тоже делаю костяное лицо — Мама еще что-то кричит, потом говорит тише, но я уже не слушаю ее, отворачиваюсь от нее, и так мы приходим домой!
Дома со мной происходит что-то странное — обычно, когда я очень сильно сержусь, я очень быстро перестаю сердиться — но еще какое-то время в груди жарко и сердце колотится. А сейчас я чувствую необычное бешенство — в груди у меня не жарко, сердце бьется, как обычно, я спокойно раздеваюсь в прихожей, чувствую, что я в бешенстве, что у меня костяное лицо, и с этим костяным лицом я вхожу в нашу комнату. Бабушка сразу кладет руки себе на грудь, говорит и волнуется: “Деточка, милая, ну как же так, мы тебя уже три часа ждем!” Я смотрю на Бабушку и ничего ей не отвечаю. У нее вдруг меняется лицо, и она говорит: “Ты в два часа последний раз ела! Садись скорей, вот твой ужин, а чай я сейчас подогрею”.
“Спасибо, Бабушка, я не хочу есть!” — это мне подсказывает мое бешенство. Потом я делаю совсем удивительную вещь — я подхожу к корзинке, на которой спала Эллочка, когда мы только что приехали в эвакуацию, не раздеваясь на ночь, ложусь на нее лицом к стене и складываюсь в калачик, потому что я длиннее этой корзинки. Сразу кто-то под голову подкладывает мне подушку, кто-то что-то подкладывает под ноги, и меня закрывают одеялом. Я закрываю глаза.
Открываю глаза — в комнате светло, очень светло! Я сажусь, вижу, что я спала на корзинке, сразу вспоминаю, почему я на ней спала, оглядываюсь — я в комнате одна. Около корзинки стоит стул — на нем стакан чая и тарелочка с куском хлеба — сразу видно, что хлеба больше, чем обычно! Все разошлись — это понятно — Мама на работе, Элка в школе, Бабушка с Анночкой в магазине в очереди стоят или гуляют. Но вот у меня что-то не так! Совсем не так, как обычно! Я отламываю небольшой кусочек хлеба, жую его и запиваю чаем — чай мне кажется слаще обычного, но что-то мне очень мешает — что-то очень неприятное и нехорошее. Я откидываюсь на подушку и пытаюсь понять — что не так, что мне мешает. И понимаю — у
