и что стало потом
забрасывает костер землей: уже стемнело
и можно двигаться дальше. Рюкзак, ружье, живот;
как тебя только ноги еще держат , —
усмехается про себя Марина, —
мамина дочка
3
три четверти века спустя, прикрутив — больше по привычке,
чем из необходимости — фитилек керосиновой лампы,
Алексей пишет скупым бисерным почерком
на полях “Илиады”:
…и пока я рос в ее чреве,
в ее душе росла львица,
зверь с сердцем любящим и отважным
неудивительно, что когда настало время
нам вернуть себе нашу землю
мама была среди тех,
кто вел нас
и я всегда помню то, что она сказала,
когда всё кончилось, и надо было жить дальше:
если история и правда чему-то учит,
то я думаю —
уж мы-то не провалим экзамен.
4
(Из предисловия к сборнику “Поэзия Железного века”)
“…структурное и семантическое единство,
кажущееся на первый взгляд удивительным —
в отсутствие какой-либо единой поэтической школы —
на самом деле совершенно закономерно
и обусловлено […]
…основная парадигма поэзии Железного века:
запомнят только то, что затвержено наизусть,
за чем не поленились вернуться,
