Желание их обоих я не собирался игнорировать и передал в Архив АН СССР 18 мая 1972 года всю ту часть четвериковских материалов, которые он мне в свое время дал на сохранение, оставив себе только подаренные мне С. С. Четвериковым и подписанные им работы и письма ко мне. Передал я в архив и машинописные копии тех трех работ, которые Четвериков продиктовал мне, оставив у себя оригиналы.
Внутренне с этим требованием Астаурова сосредоточить четвериковские документы в Архиве АН СССР я был не согласен, о чем написал ему в ответе на его письмо (я напомнил, что Четвериков не раз говорил мне, что он не хотел бы, чтобы его архив попал в любое государственное хранилище, куда допуск для независимых исследователей закрыт государством).
Вместе с тем хочу подчеркнуть особо, что обмен письмами с Астауровым вовсе не означал, что между нами установились антагонистические отношения, нельзя даже сказать, что проскакивали искры взаимного отталкивания. Мое исключительно благоговейное отношение к академику Астаурову сам академик отлично знал, и, когда мы с ним встречались (иногда он даже приглашал меня к себе домой), я чувствовал, что он ко мне относится вполне хорошо. Просто он был человеком очень внутренне напряженным, готовым без раздумья бросаться в бой за свои убеждения, и в случаях, задевавших его за живое, он реагировал непосредственно и с максимальной экспрессией, вполне осознанно понимая, что его письменные обращения близкие ему люди игнорировать не будут.
Вместе с тем в те годы я продолжал готовить к печати Собрание сочинений Четверикова. В 1977 году у меня скопилось материалов на два тома, но в тот момент меня вовсю притесняли на службе. Становилось ясно, что вот-вот меня лишат работы, и я решил, что нужно искать какой-то способ издать собранные мной материалы.
В тот момент правом направления в печать в издательстве Академии наук СССР обладали научные советы академии, и председателем Совета по проблемам генетики и селекции АН СССР был академик Д. К. Беляев, с которым у нас сохранялись хорошие отношения, несмотря на все мои злоключения.
В начале июня 1979 года Дмитрий Константинович приехал из Новосибирска в Москву, позвонил мне домой, и я объяснил ему, что хочу просить об издании подготовленных к печати трудов Четверикова. Беляев без всяких колебаний согласился это сделать, я быстро напечатал на машинке обращение на его имя и отправился с ним на встречу в гостиницу «Академическая». Письмо было следующим:
Глубокоуважаемый Дмитрий Константинович!
В течение ряда лет я по личной инициативе подготавливал к опубликованию труды С. С. Четверикова. Полностью подготовленный для печати материал представляет собой 850 стр. машинописного текста <…> и 205 стр. рукописных материалов (лекции, доклады, разработки проблем инбридинга и др.). Кроме того, имеются воспоминания о С. С. Четверикове проф. И. И. Пузанова на 15 стр.
Все оригиналы указанных материалов были переданы мною в 1972 году в Архив АН СССР; в их число входили оттиски статей, рукописи, письма к различным лицам, а также большое число фотографий.
В силу сложившихся обстоятельств я вынужден прекратить дальнейшую работу по подготовке трудов С. С. Четверикова к печати и обращаюсь в Научный совет по генетике и селекции с предложением принять от меня указанные материалы общим объемом 1065 стр. В связи с этим прошу Вас указать конкретное лицо, которое было бы ответственным за эту работу. Со своей стороны я хотел бы предложить кандидатуру старшего научного сотрудника Вашего института З. С. Никоро.
С уважением В. Н. Сойфер.
8 июня 1979 г.
Когда я приехал, Дмитрий Константинович прочитал мое письмо и начертал на нем следующую резолюцию:
Опубликование трудов С. С. Четверикова чрезвычайно важно и необходимо. Ответственным за эту работу надо назначить З. С. Никоро и утвердить ее в этом качестве на бюро Совета.
Д. Беляев
8.6.79.
Эта резолюция открывала доступ к изданию трудов Четверикова в Сибирском отделении издательства «Наука». Беляев согласился с моим предложением передать без замедления все подготовленные материалы Зое Софроньевне, которую он обещал прислать вскоре ко мне домой, чтобы она забрала их. Никоро действительно через неделю прилетела в Москву, увезла в Новосибирск все 1065
