повесили . Но не в его, видимо, интересах было разбираться в этом, привлекать к этому всеобщее внимание. Тихой сапой .
Да и чего ждать от союзников Сталина?
Скажи мне, кто твой союзник , и я скажу, кто ты.
Напрямую замечен в преступных выдачах Гарольд Макмиллан, он был в то время “английский министр-резидент на Средиземноморском театре, находился в постоянном прямом контакте с премьер- министром”. С циничной, даже неосознаваемой, видимо, откровенностью он писал в мемуарах: “Среди сдавшихся в плен немцев было около 40 тысяч казаков и белоэмигрантов, с женами и детьми. Разумеется, советское командование предъявило свои права на них, и нам пришлось выдать их Советам. К тому же, если бы мы отказались, что бы мы с ними делали?”
Нескольким белоэмигрантам-казакам при Хрущеве удалось — после лагерей — вернуться на Запад. В 1958 году они обратились к премьер-министру Макмиллану с просьбой о небольшой денежной компенсации, но получили категорический отказ.
6 марта .
Поздняя в этом году в Париже весна — холодные дни.
23 часа. После фильма с Жульет Бинош Наташа затащила нас в “Веплер”. Визави сидела старуха — седовласая, высохшая красавица: руки в перстнях и кольцах, на шапочке большой тряпичный цветок. До 85-ти, после 85-ти; смесь аристократизма с маразмом. Графин с водой, бокал с красным, который она допивала, закинув голову. Не без труда справлялась с окровавлбенным бифштексом. И что уж совсем удивительно — рядом лежал — трудно поверить — том с портретом Пруста на обложке. Не без труда оделась и не без пошатывания удалилась. (А в Москве, рассказывают, когда вдова Синявского зашла одна в кафе на Пушкинской, ее с гоготом вытолкали оттуда: “Вали, старуха! Выжила из ума”.) А тут к матроне — неназойливое почтение.
7 марта, 21 час.
Были на днях в Париже мои переделкинские соседи о. Владимир и — как говорит Илюша — “матушка Олеся” (поэт Олеся Николаева). Шли вдоль Сены и мимолетом узнал, что еще в первых числах февраля умер в Москве Станислав Золотцев (а хоронили на родине, в Пскове). Последний раз виделись мы на вручении Новой Пушкинской премии года три (?) назад. Поэт он был не яркий, но человек горячий (и хорошо образованный). Изуродовала его ещё советская литературная жизнь — пил страшно. Умер — оторвался тромб. Сейчас позвонил его жене в Москву; поминать надо как Николая .
Альбертина у Пруста — не живой человек, а кукла для психологических экспериментов, предмет анализа. Вот почему у героя не возникает даже желания поинтересоваться обстоятельствами ее гибели, побывать у нее на могиле. Гиперрефлексия и раздражающе безжизненные реакции на гибель и “воскрешение” Альбертины, словно мы в какой-то лаборатории (“Беглянка”).
8 марта .
Сегодня с утра солнышко и — с припеком.
Бродил по кладбищу Montmartre и с третьей попытки (возвращаясь к карте у входа) нашел могилу Стендаля. (На кладбище почему-то много жирных пушистых кошек, снующих между могил.) Надгробие горизонтальное — положено в 60-е годы каким-то “Стендаль-Клубом”. Вертикальный камень, согласно клейму на стороне тыльной, “инвентаризован” и маркирован ещё в 1839 г. (т. е. за 3 года до смерти Стендаля; мемориальный текст, видимо, не раз потом дополнялся).
Невдалеке на пригорке могила и памятник Эмилю Золя. Претенциозный памятник (и не любимый мною писатель).
