Этаким мачо, выставив напоказ
Харизму, сюда я пришёл
Как классик сказал: я последний у Бога глаз
— Но ты же кудрявый Феб, автор созвучий волшебных,
Милый сердцам болезненным гений
Разве таким существам пристало горшки обжигать
Вольны презирать инородцы работ невыгодных
И избегать физических упражнений
Ум и сердце крепить должны в битве с буквой и звуком,
Лютые струны на кулак разнеженный намотав
А прочие пусть прогибаются под ударами молота с герба советского
Прав я или не прав?
— Не знаю, мне хорошо, когда голова пуста
Спится легко, не надо ежиться в постели постылой и считать до ста
Окунаешься разом в прибой шумный небытия
И забываешь о славе и подвигах, вообще о каком бы то ни было Я
Мне это занятье по вкусу, в нём я черпаю силы
И огонь в этой топке не хуже чем бряцанье лиры
Её не забуду, её я храню про запас
Этот огонь — животворящий Спас
— Нет, не верю, что делаешь ты добро
Ремеслом презренным ты профанируешь Господа Серебро
В Слове магической силы лежат ключи
А ты пренебрёг призваньем, так лучше молчи
— Буду делать, как сердце хочет
А хочет оно, чтобы я был сейчас рабочим
Невидимка и Беатриче
