Странно это мне показалось. Господин уж точно не из высокородных, к тому же имени такого никогда я не слышала. Чуток на меннарское смахивает, да иначе у них звучит, протяжнее. Кто его побил? Разбойники? Знаю я, что такое разбойники. Они не бьют, они режут. И серебро в поясе. Какое, к богам, серебро после разбойников? Значит... И зашебуршились у меня в душе нехорошие подозрения. Кем бы ни был его господин, а человек он явно беспокойный. Лучше не связываться, здоровее будешь.
— И где ж он сейчас? — осведомилась я.
— Да прямо за городской стеной, в рощице. В тенек я его оттащил. Плохо ему. Если ты, тетушка, согласная, я мигом! Людей кликну, притащим.
Мне и самой интересно было, я согласная или как? По всему следовало погнать отсюда и раба этого, и господина подозрительного. Подумаешь, избили! При чем тут я? Зачем неприятности собирать, как репья? Смиловаться просит. Ишь как пузом-то елозит... А с другой стороны, завет наставника...
— Серебро в поясе — это хорошо, — задумчиво сообщила я. — За услуги свои я недешево беру... Ну так уж и быть. Тащи господина. Хотя постой. Сейчас не найдешь ты никого, кто б его приволок. Хорошие люди работают, а отребье всякое на базаре... Погоди чуток. — Приняв наконец решение, я спустилась с крыльца. — Да встань, дырку мне тут в земле протрешь. Дожди пойдут — лужа будет.
Я сходила напротив, к старому Иггуси, горшечнику. Хороший он старичок, молчаливый, и сыны его, Гаймих и Стауми, такие же. Да и обязаны мне кой-чем. Ясное дело, Иггуси не препирался ничуть, вывел мула и младшего своего взял.
— Вот с ними пойдешь, — сказала я мальчишке. — Звать-то тебя как, сопливый?
— Гармаем кличут, — мгновенно повеселев, сообщил он. — Ты помоги, тетушка, Богом Истинным прошу.
— Кем-кем? — хмыкнула я. Ну-ну, Богом Истинным... Кое-что прояснилось. Слухи-то по земле бродят...
Вот только что посмеивалась я над дурочкой Миумах, а сама-то дурее ее в дюжину раз. Нашла с кем связаться. И обратно ведь не повернешь, слово с губ слетело.
— Ступай-ступай! — буркнула я и ушла в дом готовиться.
Вода — она дырочку найдет. Вот так же и сплетни — как бы ни пыталась я утаить, кто у меня в доме появился, а знаю, без толку, — назавтра вся улица станет языки чесать. Пускай и горшечник с сыновьями умолчат, и этот вот шустрый парнишка зашьет себе губы — а кто-нибудь да подглядит, ветром кому-то в уши надует. Так у нас всегда.
И, однако же, я радовалась, что лютое полуденное солнце загнало всех под крыши. Может, никто и не видал, как старик Иггуси завел мула ко мне на задний двор, как затаскивали они со Стауми тело в дом.
Едва я глянула, все у меня в голове сложилось. Это не разбойники, уж точно. Это — камнями. Селяне — они люди смирные да пугливые, чужую кровь на себя вешать не хотят. А камнями закидать — поди разбери, чей булыжник довел дело до конца...
Отпустив старика с сыном (те и рады были убраться поскорее), я села на корточки возле опущенного на тростниковую циновку тела. Весь грязный, плащ из козьей шерсти разорван, хитону тоже одна дорога — на тряпки.
А лицо... Запекшаяся кровь перемешана с пылью, глаза закатились. Но дышит все-таки. Хрипло, прерывисто, а дышит. Не хочет его живая сила в воздух утекать.
— Чего расселся? — зыркнула я на Гармая. — Пошли, покажу, где кухня, где вода, где тряпки. Воду согреешь, сюда снесешь, оботрем твоего господина, посмотрим, что от него осталось. Только сначала сам на дворе помоешься, ты мне тут грязный не нужен. В грязи зараза живет.
Вспомнилось мне, как наставник Гирхан учил промывать раны. Я-то по первости удивлялась, с детства привыкла, что земля — она великая мать, она спасает и исцеляет. К больному месту ком земли прикладывают. “Как же, — насмешливо кривил губы наставник, — жди. Земля — это просто грязь, в которой мелкие черви живут. Они коли в кровь попадают, так и гадят в нее, а выделения их суть яд”.
И прав он был, Гирхан. Никакая самая лучшая мазь не поможет, коли кровь уже отравлена. Говорят, и таких лечат умелым волхвованием. Да вот сколько ни живу, а своими глазами ни разу настоящего чародейства не видала. Такого, чтобы не усомниться. На ярмарках-то чего не насмотришься — там тебе и дерево из семечка за минуту вырастят, и виноградины из ушей тебе достанут, и монетка твоя в ладони у искусника растает. Только вот хитрость эта обычная, человеческая. Искусники, конечно, свои секреты не выдают, кормятся они с них. Но разве станет настоящий чародей на ярмарке кривляться за горстку медяшек?
Вскоре появилась горячая вода. Ну что ж, посмотрим.
