— Это дорогие, подарочные.
— Элитные, — подсказала Тоня.
— Нам не надо элитных. У нас простые, народные.
— Народный веник, — прикинула Ксюша бренд на звучание. — А что, хорошо.
Антонина продиктовала ей номер своего мобильного.
Въехали в поселок и остановились возле дома с ветряной вертушкой на крыше. “Мы ненадолго”. Водитель и Антонина пошли в дом, оставив Глеба и Ксюшу одних в машине.
— Зачем ты эту комедию ломаешь? — Глеб спросил. — Они же будут на тебя рассчитывать.
— Почему комедию? Совсем не комедию. Может быть, дизайнер Зайнер заинтересуется. А то совсем без дела закис. Машину купит.
— Ну-ну, — сказал Глеб.
— Между прочим, это ты первым заговорил. Березовые или дубовые.
— Про березовые я ничего не говорил. Я только спросил, дубовые ли. Не надо.
— Иногда мне кажется, я тебя понимаю с одного только слова. Но боюсь, мне это только кажется.
За как бы восточные запахи отвечал подвешенный к зеркальцу заднего вида серебристый мешочек с искусственным ароматизатором. Ксюша опустила стекло, свежий воздух проник в машину.
Издалека, из-за старых могучих усадебных лип (по другую сторону дороги), из глубины поселка доносились обрывки музыки, центр здешней общественной жизни был где-то там. Расстояние и препятствия искажали звуки до неузнаваемости, и все же Ксюше показалось, что из далеких динамиков раздается какой-то вальс (это действительно был “Синий вальс” композитора Одноралова, только ни Ксюша, ни Глеб все равно не знали этого вальса).
К машине приближалась процессия. Первой шла Тоня, за ней водитель — он нес ящик, а за ним еще два мужика, тоже с ящиками в руках.
В ящиках, как оказалось, были лисички. Два ящика поместили в багажник, а один на сиденье рядом с Ксюшей, ящик словно был пассажир, и Ксюша теперь сидела между Глебом и ящиком.
Тронулись, но не проехали и тридцати метров, как водитель резко затормозил, — какой-то хмырь, размахивая руками, перебегал дорогу. Он был в стельку пьян. Увидев остановившуюся перед ним машину, он тоже остановился, вытянул в ее сторону правую руку и попытался что-то изобразить на пальцах: не то знак победы — это сразу двумя, не то по отдельности: средним пальцем — знак неприличный, тогда как указательным вроде бы угрожал…
— Назюзюкался, — проговорил водитель, объезжая пьяненького, — а еще ленточку нацепил.
У него действительно была приколота белая ленточка к лацкану пиджака. Он был в пиджаке. Вообще говоря — был он в костюме, и вполне дорогом. Вообще говоря — многие были одеты тут празднично (смотрела Ксюша в окно), не так затрапезно, как Ксюша и Глеб.
— Сегодня можно, — ответила Тоня, оглянувшись на пьяненького.
Другие жители были тоже при ленточках. Ксюша вспомнила, как перед отъездом видела передачу по ящику: обсуждали, какой длины должны быть ленточки и хватит ли их на всех по стране.
На выезде из поселка снова пришлось остановиться, теперь уже из-за коров. Стадо хоть небольшое, но все-таки стадо. Коровы расступались нехотя, не теряя достоинства. Пастух им доверял и не вмешивался. У одной к рогу была привязана белая ленточка.
— А вот это уже зря, — сказал водитель.
Оно, конечно, из лучших побуждений, но довезли Ксюшу и Глеба не совсем туда, куда Ксюша и Глеб стремились, — до травматологического пункта. “Славику здесь вынимали клеща”, — сказал водитель, не сказав, кто такой Славик. Попрощались. То, что это травматология, оба поняли, когда уже вышли из
