И берегиню Самофракийскую
напоминали в разлёте крылья.
Необозримое небо белое
окрест, возможно, о чём-то знало,
но только рябью над дальней Охтою
нам о себе и напоминало.
Чего мы только с тех пор не видели
по жизни, всё-таки им согретой.
А ты теперь вот — и ранний паводок
в местах слияния Стикса с Летой.
Но сберегается ль ветер, дующий
и посейчас по верхам сирени,
в коробке с пеплом твоим взыскущим,
теперь копилке твоих видений?
III
Ты, в ходе жизни своей имевшая
не раз контакты с потусторонним,
дай знать: минувшее
или совсем отшибает память?
Уже ль, к примеру, забыта рюмочка
из потускневшего драгметалла,
по ходу вечера ты которую
мне неизменно переливала?
И всё ещё в закоулках памяти
не испарились ли, не ослабли
те ледяные, потом холодные
первоначальные ливня капли,
что нам на лица поштучно падали
когда-то, где-то, каким-то чудом?
Да не расспросишь ведь пепел в капсуле,
а та в земле да ещё под спудом.