Первый. А это моя скво — Элис.
— А мы просто добрые люди из Сезуана, — сказал Финнеган.
Вечер мы провели в светской тишине. Мы раскурили пару — наших — косяков и выпили — их — бутылку портвейна. Единственное, что я запомнила, — красивое лицо девушки с раскосыми глазами. Лицо парня прошло мимо.
— Ну, если тебе непременно надо с любовью, то я... готов.
И тут я вспомнила, как недавно мы долго ждали трамвая, я уже стучала зубами, а он вдруг обнял меня. Грейся, говорит. Мне не было неприятно, а было наоборот — приятно.
— А лапки засовывай в мои карманы.
Я прислонилась к его щеке, и так мы застыли, шатаясь, в метели. Не хотелось, чтобы трамвай приходил. Мир, видневшийся за его ухом, казался смешным, нереальным, как карнавал. На остановке, где входили в поворот и расходились, секунду замерев, два трамвая, был пятачок торговли, здесь продавали все — польские шампиньоны, китайские сигареты, взбитые сливки в баллонах, банки кукурузы, спирт, свежую рыбу, а над всем этим, шатаясь вместе с нами, висели светофоры и мигали желтым.
Я спросила шепотом:
— Зачем капитаны стоят на башнях?
Он коснулся губами моих волос:
— Они ожидают наступления яблочных дней.
И тут до меня дошло. Он же влюбился! Я так разволновалась, что кувыркнулась и запуталась в телефонном проводе.
— Ты что, влюбился?
Он помолчал. Потом заявил:
— Да ни фига. Я говорю, с медицинской точки зрения...
— Врешь! Поклянись, что не влюбился!
— Не буду я клясться! Я тебе предлагаю выход! Это же очевидно — посттравматический синдром хорошо снимается сексом.
Это прозвучало так, что мне даже стало совестно. Обвинила человека черт знает в чем. Дружба — она ведь выше любви.
— Ладно, — сказала я. — Полтретьего, а мне на первую пару. Давай завтра.
— Так ты согласна?
— Ну, можно попробовать. Только надо напиться. Я так не смогу.
— Да, хорошо-хорошо. Слушай, а давай прямо сейчас приходи!
— Знаешь что, иди в баню!
Я положила трубку. Дурак какой-то, до завтра не может подождать.
Мальдивский летчик
Зайцева уже прожгла бенгальскими огнями колготки и делала попытки влюбиться в разных проходящих людей.
Мы чуть поели, немного потанцевали, много выпили. Героев все не было. Зато было полно коллег.
В полдесятого грянул “Мумий Тролль”. Все ошалели, мы с Зайцевой обнимались и прыгали от счастья. Она потрогала майку на охраннике, тот посмотрел на нее свирепо. “А присесть вы не можете? А то не видно”, — вежливо попросила Зайцева. Я напрыгалась и подумала, что надо выпить воды, подошла к
