хранителю магической силы, дабы бесценная субстанция не была утрачена безвозвратно. Кстати, в финале фильма “Apocalypse, now”, где звучит песня “The Doors” “The End”, среди немногих предметов, лежащих на столе у измученного кошмарами полковника Керца, режиссер — Фрэнсис Коппола — вводит в поле зрения именно эту книгу, подспудно подготавливая кульминацию — жертвенное убийство.
Давай воскресим богов
Все мифы столетий
Поклонимся идолам
Старого леса —
призывал Моррисон в своих стихах (“American Prayer” — “Американская молитва”).
Он все глубже погружался в пространство “до начала времен”, где царит первобытный хаос (“Мне интересно все, что касается бунта, беспорядка, хаоса...”). В этом пространстве первобытной архаики жизнь и смерть намертво закольцованы (“Твоя смерть дает тебе жизнь”), и потому для него был так важен образ мифологического змея, который воплощает эту цикличность — от Конца к Абсолютному началу.
Поедем на змее
Верхом на змее
К озеру
К озеру
Древнему озеру, детка,
Змей длиной
В семь миль
Поедем на змее
Он стар
И кожа его холодна
Запад для нас
Лучшее место
Там-то и отдохнем
(“The End”)
Собственно, он так и понимал свободу — как путь к предвечному бытию. “Единственное решение — для всех, для каждого — посметь заглянуть в лицо величайшему ужасу, который только возможен. Открыть себя для себя самого — перед глубочайшим страхом. После чего страх теряет власть, теряет смысл и исчезает. Теперь ты свободен”, — говорит он в одном интервью. “Я дарю образы — воскрешаю те воспоминания о свободе, до которых еще можно дотянуться — как и „The Doors”, верно? Но мы можем лишь открыть двери, а не заставить людей шагнуть внутрь. Я не смогу освободить их, пока они сами не захотят этого — больше, чем чего-то еще… Может, у первобытных людей было меньше ерунды, от которой нужно отказываться, избавляться. Человек должен отказаться от всего — не только от богатства. От всей той чуши, которой его учили, — от того, чем промывали мозги. Чтобы совершить прорыв, все это нужно отбросить. Но большинство людей этого не хочет”.
Стихия язычества, мистических ритуалов так увлекает Моррисона, что, как утверждает молва, он устраивает даже что-то вроде языческой свадьбы с некоей Патрицией Кеннели, редактором журнала “Джаз энд поп”, много лет писавшей о “The Doors” в самом положительном ключе, где они обмениваются кольцами Кладда — принятыми в ирландской среде амулетами с кельтской сакральной символикой. Невеста-то была действительным членом нью-йоркского общества ведьм.
С другой дамой они совершили еще один ритуал, смешав кровь, каждый порезав себе руку. Дама оказалась сплетницей и разболтала, что Джим малодушно медлил — все боялся нанести себе порез…
