— Сразил, брат, — на лице Бориса написалась растерянность, — мы здесь своим языком этого не опишем.
— А-а! — прозвучало вполне злорадно. — Мы, таким образом, как частное во времени, не видящее границ своего целокупного, описывать его не можем.
— Но ведь речь идет о происхождении, — напомнил кто-то, — а свое происхождение мы знаем.
— Не факт, даже если иметь в виду биологическую и цивилизационную историю человечества. И уж точно не знаем о происхождении жизни биологической как таковой, и о происхождении человеческого сознания — не знаем толком до сих пор, что это такое.
Опять возник разнобой: некоторые стали соглашаться, другие заговорили о Теории большого взрыва, и кто-то сослался на авторитет Ватикана, признавшего Теорию большого взрыва совпадающей с догматом о сотворении мира из ничего.
— О Ватикане тут — в православном мире — вообще говорить не буду, а о взрыве скажу.
Борис громко хлопнул ладонями, дабы прекратили между собой болтовню.
И взглядом пригласил Макса, возложив на себя роль ведущего.
— Утверждается, — начал тот, — какое-то время назад вместо нашей Вселенной существовала лишь сжатая масса крошечного почти диаметра и после ее взрыва пошел процесс расширения и образования того, что мы вот сейчас имеем. И невинно так заявляют, что сначала, кроме этой точки, больше не существовало ничего. Однако вот мы не знаем, что такое «ничего» или «ничто», в человеческом сознании нет такого образа или создаваемого умом представления, — предвосхищая вопрос, он сразу добавил: — Только прошу не путать «ничего» с пустотой. Пустоту мы еще можем как-то себе представить, но это представление обязательно будет пространственное. А никакого пространства по их теории не было. Тогда вопрос: а куда после взрыва эта точка могла расширяться? Отсутствие внешнего — это же идеальный изолятор.
— И что отвечают?
— Одни искренне не понимают вопроса, другим понимать невыгодно.
— А если модифицировать, предположив: изначально была точка и вокруг бесконечная пространственная пустота?
— Не выход из положения. Абсолютная пустота физике неизвестна, и ее, в свою очередь, не надо путать с космическим вакуумом, где всегда что-то есть: частицы, гравитация, электромагнитные волны. Однако не это главное. Возникает вопрос: была точка — неважно, в пространстве или без пространства — а сколько времени она так была? Если конечное время, то что-то происходило и раньше, то есть Теория большого взрыва не объясняет никакого возникновения. А если так было всегда, то так всегда бы и было.
— Как они изворачиваются?
— Вот тут гвоздь всей программы. Чтобы сделать теорию неуязвимой, они утверждают, что не было кроме точки не только материи и пространства, но и времени не было.
Докладчик сделал паузу, на несколько секунд повисла тревожная тишина.
— Позвольте-позвольте, — властно прозвучал голос немолодой дамы из задних рядов, — это ахинея форменная! Глаголы «быть», «существовать» отражают именно некие событья во времени — по существу самого языка.
— За исключением коннотаций, — добавил кто-то из молодежи: — «Пограничник должен быть бдительным», например.
Даме не понравилось:
— И без тебя все знают. Тут заменяемость всегда существует, скажем — «Пограничнику необходима бдительность». Второе: центр высказывания — слово «должен», а не «быть».
Молодой выскочка пробормотал извинение.
— Так вот, — заключила она, — в прямом применении глагол «быть» имеет обязательным условием время.
— Иначе говоря, эта модель, — начал Борис…
А довершил Максим:
— Исключает свое собственное описание.
— То есть, ересь?
— Проще — абсурд.
Публика зашумела в смысле: «да как же так, физика ведь строгая наука».
— Люблю иметь дело с филологами, — довольно сообщил Макс и поспешил слегка успокоить: — Экспериментальная физика, да, ответственная наука. Строго обстоит дело и в математическом моделировании частных процессов. А вот когда самая молодая среди наук — теоретическая физика — пытается узнать происхождение мироздания, объявляются нелепости и безобразия. В свое время известнейший физик — академик Зельдович, выступая перед высокой научной аудиторией по поводу Теории большого взрыва, предлагал подумать: «так что же было, когда не было времени»?
— О Боже, — вырвалось у той самой дамы, — какая нелепая выдумка!
А Виктору понравился не сказанный, но ясный вывод: пространство и время составляют неразрывную пару в том смысле, что бесконечны или конечны они обязательно вместе.
До губернии домчались минут за сорок всего.
И так как до назначенного времени оставалось еще более получаса, водитель предложил покатать шефа по городу, показать достопримечательные места.
