1400
800 1120 000
Эсквайры и джентльмены
6000
400 2 400 000
Источник. Cooper,
1983, р. 32.
Крупных землевладельцев к 1436 г. насчитывается лишь 234. Из них 51 барон получал общий доход в размере 40 тысяч фунтов (по 768 фунтов на барона). 183 рыцаря с доходом более 100 фунтов получали общий доход в размере 38 тысяч фунтов (в среднем 208 фунтов на рыцаря). В целом эти землевладельцы контролировали примерно 45 % земли Англии, а также 40 % дохода от земли, облагаемо
го подоходным налогом. Крупные бароны могли держать от 8 до 9 тысяч акров земли или даже больше [123]. Грей (Gray, 1934, р. 630) сообщает, что «все вместе семь тысяч человек в Англии, которые не были титулованными дворянами по своему статусу, получали доход со своих земель, а также ренту и выплаты в размере от 5 до 400 фунтов, чаще всего эта сумма составляла от 5 до 100 фунтов». Эти семь тысяч человек контролировали более 70 % земли. Данные цифры соответствуют другим оценкам.
Хикс отмечает, что в 1388 г. лишь 48 баронов обладали наследственным правом входить в парламент. Макфарлейн сообщает, что в 1300 г. в парламент были вызваны 102 барона, в 1295 г. или позднее туда были призваны еще 34 человека. В Табл. 3.2 показано число индивидов, призванных в парламент; цифры приведены с интервалом в 25 лет — с 1300 по 1475 г. Наибольшим числом было 147, а наименьшим—71, что примерно соответствует числу магнатов, крупных землевладельцев и титулованных дворян в эти два столетия.
Купер приводит очищенные и проинтерпретированные оценки Грегори Кинга, который пытается посчитать распределение семей по типам в конце XVII в., эти оценки приведены в Табл. 3.3 Приложения. Оценка числа пэров, баронетов, рыцарей, эсквайров и джентльменов в 1682 г., предложенная Чемберленом, приведена в Табл. 3.4 Приложения.
Глава 4 Порядки открытого. доступа
Введение
Хотя порядки открытого доступа являются гораздо более: мирными, чем естественные государства, в общественных науках этот «мир» воспринимается как должное. Не существует моделей, объясняющих, почему насилие, как правило, отсутствует, в форме ли переворотов, массовых беспорядков, восстаний или гражданских войн. Это «веберианские» общества: государство обладает монополией на легитимное насилие, которое используется в соответствии с ясными и четкими правилами. При порядке открытого доступа политические и социальные механизмы определяют набор военных и полицейских организаций, которые могут легитимно использовать насилие, а также набор политических организаций, которые контролируют использование насилия армией и полицией. Контроль над деятельностью государства, в свою очередь, может быть оспорен и используется в соответствии с ясными и четкими правилами.
Порядки открытого доступа представляют «благой круг», увязывающий контроль над насилием и открытый доступ. Политическая система ограничивает доступ к средствам насилия; открытость экономического и социального доступа обеспечивает открытость доступа к политической системе; надежные запреты использования насилия как средства конкуренции поддерживают открытость экономического и социального доступа; наконец, политическая и судебные системы обеспечивают соблюдение запретов на использование насилия. Подобным образом, открытый доступ к организациям во всех системах поддерживает конкуренцию во всех системах. Конкуренция во всех системах, в свою очередь, помогает поддерживать открытый доступ.
Стандартный взгляд на то, как развитые общества управляются и поддерживают себя, обычно фокусируется на одной из систем — рынке или демократии, не рассматривая другую. Экономическая теория принимает открытый доступ как данность и исследует его последствия; объяснения рыночной стабильности обычно основываются на равновесных свойствах экономики. Поскольку экономическая теория не предлагает объяснения того, почему и как политическая система определяет права собственности, обеспечивает соблюдение контрактов и создает порядок «верховенства права» (rule of law), которые необходимы для рынков, экономическая теория не способна объяснить стабильность порядка открытого доступа. Точно так же объяснения политической науки фокусируются на демократии, принимают открытый доступ и политическую конкуренцию как данность и исследуют их последствия. Политическая наука неспособна объяснить, почему порядки открытого доступа сохраняют стабильную демократию, а большинство естественных государств — нет, каким образом демократия в порядках открытого доступа поддерживает рыночную экономику или почему демократия в естественных государствах не может этого сделать. Политическая наука, следовательно, не способна объяснить богатство и производительность порядка открытого доступа.
Опираясь на идею двойного баланса, мы покажем, что открытый доступ во всех системах является взаимодополняющим. Система нашей аргументации состоит из трех частей. Во-первых, в порядках открытого доступа граждане разделяют системы убеждений, которые акцентируют равенство, совместный доступ и всеобщее включение. Чтобы поддержать эти убеждения, все порядки открытого доступа используют институты и проводят политику, позволяющие распределить выгоды и понизить индивидуальные риски участия в рыночной деятельности, которые включают всеобщее образование, набор программ социального страхования, а также обширную инфраструктуру и общественные блага*. Более того, поскольку
Буэно де Мексита и соавторы (Bueno de Mesquita et al., 2003) при- эти программы широко распределяют выгоды рыночной экономики дополняющим рынки способом, они способствуют снижению потребности граждан в таком перераспределении, которое способно нанести вред экономике.
Во-вторых, политические партии борются за власть на конкурентных выборах. Успешное функционирование партийной конкуренции зависит от открытого доступа, которому способствуют конкурентная экономика и гражданское общество, обеспечивающие множество организаций, которые представляют самые различные интересы и могут мобилизовать самых разных избирателей, в случае если правящий режим попытается укрепить свои позиции путем создания ренты, ограничения доступа или принуждения.
В-третьих, ряд институтов и систем стимулов создают дополнительные издержки для правящей партии, которая пытается укрепить свое положение путем систематического создания ренты и ограничения доступа: систематическое создание ренты ведет к экономическому спаду и снижению налоговых поступлений. Мобильные ресурсы покидают страну, что ведет к ухудшению ее конкурентных позиций на международных рынках. Подобная реакция создает прямые затраты для режима, который пытается ограничить доступ, и предоставляет оппозиции конкурентную возможность привлечь голоса избирателей, чтобы вернуться к власти.
Важным свойством порядков открытого доступа является кажущаяся независимость экономической и политической систем. Экономическим организациям в порядках открытого доступа не надо участвовать в политике для отстаивания своих прав, обеспечения исполнения контрактов или защиты от экспроприации; их право на существование и участие в конкуренции не зависит от сохранения привилегий. Поэтому рынки в порядках ходят к схожим выводам: в соответствии с их подходом авторитарные правительства тяготеют к частным благам, тогда как демократические тяготеют к общественным благам. Тем не менее эти исследователи не проводят различия между демократиями в порядках открытого доступа и естественными
