Мария согласилась сегодня никуда не ходить и провести весь день с родителями, ну и весь вечер со мной. Я ведь обещал ей сюрприз. Женщины любого возраста всегда были, есть и будут оставаться любопытными, а нам, мужчинам, это только на руку. Да и если честно, я и сам ждал сегодняшнего вечера. Уже не терпелось посмотреть на выражение лица Марийки, когда я преподнесу ей свой подарок. Думаю, на следующий день все девушки окрестных городков и деревень, начиная лет так с пяти, будут завидовать чёрной завистью моей подружке. Как бы только кузнец не решил, что этот знак внимания можно посчитать как предложение «руки и печени», как говорил мой, любивший выпить, учитель эльфийского в школе. Для брака я ещё слишком молод и не опытен. Да и зачем мне столько лишних проблем? А там ещё и дети пойдут…
Меня передёрнуло и перекосило от столь «замечательных» перспектив. Мне и так мало моей сегодняшней свободы, чтобы завтра ограничивать её ещё сильнее.
Я внимательно посмотрел на хмуро жующего пирог кузнеца и вздохнул. Раз уж купил подарок, нужно его подарить. А потом… Потом придумаю что-нибудь, если возникнет такая необходимость.
— Мария! Сколько тебя можно ждать? — немного недовольно прокричала Агата. И я был с ней согласен. Вечер приближается всё быстрей и быстрей, а она там со своими подружками наводит красоту. Одно хорошо: Тиам сегодня растопил баню и чуть ли не насильно заставил меня привести себя в порядок. Я, правда, не особо и сопротивлялся, но вот привести себя в порядок, к сожалению, не мог. В отличие от светловолосой, голубоглазой и весьма хрупкой матери, я был больше похож на чернильное пятно. Волосы чёрные и такие же жёсткие как застывшая смола, глаза тёмно-карии, но при разном освещении они меняют свой цвет от самого светлого до черного. А ещё я слишком лёгкий и проворный. Выше всех парней своего возраста на голову и намного их сильнее. Хотя, учитывая, что я вкалываю в поте лица подмастерьем у кузнеца, в этом нет ничего необычного. Но меня не просто так называли выродком. Я действительно был похож на порождение тьмы, как внешне, так и характером. И мне приходилось с этим жить, как и жить до девяти лет с ненавидящей меня тёткой.
— Мы уже спускаемся! — пропели сверху, тут же привлекая наше с Тиамом внимание к лестнице. Не знаю, у кого больше отвисла челюсть: у меня или кузнеца, когда мы увидели его дочь, но я бы в таком виде не выпустил её дальше её же комнаты. Или я просто раньше не замечал, какая Мария красавица?
— Вот! Что скажите? — Мария подхватила длинный подол платья и закружилась вокруг своей оси, а я лишь склонил голову и пытался удержать слюну во рту.
— Эй! Ну вы чего? — девушка недовольно поджала губы и надулась. Конечно, мы же с кузнецом молчали, а не сыпали её комплиментами. Вот Агата, например, восхищалась дочерью и едва сдерживала слёзы счастья.
— Моя дочка… настоящая красавица, — умилился Тиам, а я закатил глаза и фыркнул. Внимание Марии сразу переключилось на меня.
— Найт, а что скажешь ты? — она не просила высказать своё мнение, она требовала. А ведь ещё вчера боялась даже посмотреть на меня, чтобы стыдливо не покраснеть.
— Я вот начинаю думать, а не сделать ли мне вместо своего подарка, тебе предложение… — это сказал не я! Слова просто сорвались с языка и теперь я был готов биться головой об стену. Тиам посмотрел на меня как на врага всех светлых, Агата таки пустила слезу, а Мария с подружками выпучили глаза и были до смешного похожи на рыб. Ещё и рот так же открывали. Я проглотил свою глупость и тихо хрюкнул, тут же придавая лицу серьёзное выражение.
Стул, на котором сидел кузнец громко и противно проскрежетал окованными ножками по полу.
— Ну-ка, дружок, выйдем. Поговорим! — Тиам медленно поднялся на ноги, не спуская с меня гневного взгляда. А я почувствовал себя клещом, который по глупости своей впился в шею породистой собаки и которого нашёл заботливый хозяин.
— Папа! — поднялась на мою защиту Мария. Даже выбежала из круга своих подружек и закрыла меня своим телом. А я вмиг забыл про угрозу в виде её сердобольного родителя и уставился на зад девушки. Во мне проснулось непреодолимое желание потрогать, а потом и закрыться с девушкой в одной комнате. И чтобы нам никто не мешал.
— Мария! — кузнец повысил голос, и это привело меня в чувство. Чтобы Тиам кричал на свою любимицу. Такого ещё не было. — Живо в свою комнату и чтобы не выходила пока я не разрешу!
— Но папа!
— Дорогой! — одновременно вскрикнули Мария и её мать. А я поднялся с лавки, чтобы защитить честь своей, как бы, девушки.
— Господин Густав, — так звучала фамилия кузнеца, и так же было написано на вывеске его кузни. — Давайте, не будим портить вашей дочери праздник. Я просто выразил своё восхищение и не хотел ничего…
— Лучше прикуси язык щенок! И живо в кузню! Вы… — Тиам глянул на затрясшихся подружек дочери, — …живо по домам! А ты… — взгляд на Марию, — …в свою комнату и пока я не разрешу, чтобы сидела там! Я так сказал! — он стукнул кулаком по столу, на котором подпрыгнула посуда, развернулся и, чеканя шаг, вышел из дома.
Я встал и, шепнув начавшей плакать Марии на ухо извинения, осторожно подвинул её с прохода.
— А вы что встали клуши? Не слышали, что вам сказали делать?
Меня девчонки испугались куда меньше, чем отца Марии, но стоило мне зло посмотреть на них, как всех трёх девушек сдуло из дома.
— Не зли его ещё больше, — коснувшись моего плеча, посоветовала Агата и, окрестив святым знамением, пошла успокаивать побежавшую в свою комнату дочь.
Я бы и сам сотворил для себя знамение, но, к сожалению, а может и, к счастью, никогда не верил в справедливость богов. В самих богов верил, а вот в их праведность, никогда. Иначе, зачем они тогда забрали мою мать? Что плохого она им сделала? Не верю я в судьбу и в то, что так было надо.
Я посмотрел на своё отражение в крохотном декоративном зеркальце, подарке кузнеца своей жене на её прошлый день рождения и скривился. Как от меня вообще не шарахаются люди? А кому, собственно, шарахаться? Моя рожа никому не нужна. Сунул руки в карманы и отправился в кузню. Во дворе было пусто, как в полночь на кладбище. Видимо, всех распугала озлобленная физиономия кузнеца.
— Ты с ней спал? — это был первый вопрос Тиама, когда я зашёл под навес. Вполне ожидаемо от волнующегося за дочь отца.
— Нет. Я слишком ценю вашу доброту и никогда бы не стал…
— Смотри мне в глаза! — приказал кузнец, и мне пришлось поднять голову.
— Я не спал с вашей дочерью, — смотря в глаза кузнеца, повторил я.
Тиам облегчённо выдохнул и похлопал по столу, рядом с которым стоял. Не знаю, что должен был значить этот жест на самом деле, но я понял как: иди сюда. И не ошибся. Кузнец сдвинул все валяющиеся на столе инструменты на другой край и сел. Я сел рядом и прилип взглядом к упавшему на пол гвоздю.
— Скажи честно, Найт, ты это… сейчас, серьезно говорил? — как-то устало спросил Тиам.
— О свадьбе? Не знаю. Наверное. Я вашу дочь знаю уже шесть лет и если раньше я считал её просто девчонкой, то сейчас она превратилась в настоящую леди. И спасибо вам за то, что приютили.
— Ты хороший парень, как бы тебя не называли люди. Знал бы ты, что о тебе брехала твоя тётка. У меня порой возникало желание её ударить.
— А что говорила тётка? — нет, я, конечно, знал, что она меня терпит только из-за обещания сестре, заботится обо мне, но какое ж тогда она должна была дать обещание? Чем клялась? Жизнью? Может, боги у нас и не справедливы, но коли ты поклялся именем бога, то за клятвами следят чательно. Считается, что если ты нарушил данную клятву, то ты не уважаешь бога. Бред, но люди бояться.
— Она всем рассказывала, что её сестра выродила зло. Что ты демон и всех нас погубишь. Даже несколько раз требовала тебя убить, но над ней лишь смеялись, — с грустью поведал кузнец, а я едва не свалился со стола. Моя тётка хотела меня убить? Почему мне никто никогда этого не рассказывал? Да, при моём появлении отводили глаза, начинали шептаться у меня за спиной, но чтобы хоть один и не проболтался? Не захотел меня унизить или уколоть? Не посмеяться над слабым сироткой? Я зажмурил глаза, потёр лицо, да так и оставил руку закрывать глаза. Не будь я мужчиной, наверное, позволил себе всплакнуть, а так я просто не понимал.
— Ничего парень, это уже в прошлом, — кузнец не сильно хлопнул меня по плечу. Попытался ободрить. Угу. Лучше бы он меня избил за мои глупые слова о предложении. Или этим рассказом он хотел
