прорастать, как это может кому-то показаться.
Ведь то, что призвано по своей природе прорасти, никогда само из себя не даст никакого нового качества, если останется без земли. И оно никогда не получит никакого нового качества от соединения с чем-либо иным, кроме земли. Без земли оно навсегда останется неизменно тем, что оно есть и не создаст никакого нового качества.
Таким образом, следует сказать, что именно земля есть архэ и первосущность всего, так как именно земля содержит и производит из себя все качества и все возможности, которые могут реализовываться в мире.
Поэтому всё произошло из первовещества «земля» и всё обратится в землю в конце концов.
3. Но заметим, что сама земля бездумна и не организована, если ею не руководит некий разум. Без разумной организации земля — это хаос, неразличимый качественно и не способный разумно существовать и действовать.
Таким образом, та подлинность мира, которая есть перед нашими глазами и чувствами, та подлинность мира, которая заключает в себе его порядок, гармонию и разумность его процессов, эта подлинность есть не прямой продукт земли, как таковой, а есть продукт руководства некоего разума.
4. Таким образом, бытие мира становится подлинным, то есть различимым, способным разумно существовать и действовать, только через присутствие в нём разума.
Обратим внимание, что подлинность бытия возникает из хаоса только с присутствием разума, и, следовательно, должны будем здесь признать, что бытие черпает свою подлинность из подлинности разума.
5. Однако если говорить о подлинности всего мирового бытия, то следует говорить и о необходимости мирового разума, который наделяет своей подлинностью всё мировое бытие. А разум такого общемирового масштаба может принадлежать только богу, то есть существу, необозримо превышающему всё возможное даже только для понимания человека.
6. Тогда, что же это за бог, наделяющий подлинностью весь мир, всю вселенную?
Это вселенский бог, превышающий любое понимание человека, как мы это ранее поняли, и поэтому — это не один из богов Олимпа. Потому что боги Олимпа сотворены людским воображением по образу человека (если бы богов создавали лошади или быки, то их боги тоже были бы лошадеобразны и быкообразны).
То есть — этот вселенский бог не имеет ничего общего с человеком ни по образу, ни по свойствам.
7. Таким образом, мы приходим к выводу, что:
— этот вселенский разум, этот Бог, помимо того, что Он есть Существо совершенно иное всему, что можно отнести к образу или к смыслу человека, этот Бог есть ещё и Подлинность, потому что Он наделяет подлинностью бытия весь мир, и Он есть Подлинное Бытие по своей сущности.
— этот подлинный Бог, в отличие от воображаемых богов с Олимпа, должен быть единым, потому что согласованность мира и гармоничность его процессов говорит об управлении миром из единого внешнего источника;
— этот подлинный Бог шарообразен по своему образу, поскольку шар есть самая совершенная фигура, а Бог всегда совершенен, а тем более совершенен этот вселенский Подлинный Разум;
— этот подлинный Бог неизменен, потому что совершенному нет необходимости или цели изменяться;
— этот подлинный Бог неподвижен, поскольку, если Он неизменен, то в нем нет движения.
8. Таким образом, если говорить о том, что подлинность мира проистекает из подлинности вселенского божественного Разума, единого, неизменного и неподвижного, то и любое подлинное, истинное бытие должно быть так же единым, неизменным и неподвижным.
9. Следовательно, мир вокруг нас, если признавать его подлинным, реально сущим, истинным, должен быть также единым, неизменным и неподвижным.
Но мир не таков, и, следовательно, мир не есть истинное бытие в том виде, в каком это нам дано в чувствах. Таким образом, множественное, изменяющееся и движущееся бытие мира не есть истинное бытие, как бы не было это бытие очевидным для наших чувств.
ПАРМЕНИД:
1. Но если чувства нас обманывают, и, несмотря на их очевидность, наш ум вскрывает этот обман и выводит правду об истинном бытии, то следует признать, что только ум и ничто другое является критерием истинности бытия.
2. Однако, неоспоримо признав, в таком случае, что единственным критерием истинного бытия является ум, мы должны будем закономерно признать следом и то, что тогда вообще существует только то, что может мыслиться. Мыслим мы это сейчас, или не мыслим — это не важно. Важно то, что если нечто способно быть мыслимым, то оно способно истинно существовать.
Обратим внимание, что речь совершенно не идет о том, что нечто существует потому, что оно сейчас кем-то мыслится. Речь идет о том, что нечто может существовать, если (а не «потому что»!) оно может мыслиться. То есть подлинность какой-либо вещи, её способность пребывать в мире, существовать в нём, является неотделимым спутником её способности кем-то мыслиться.
3. Таким образом, если нечто можно помыслить, то оно существует, а если нечто нельзя помыслить — то оно не существует.
Но мысль — это не свободное существо мира, существующее тут или там. Мысль всегда принадлежит человеку и производится человеком. Следовательно, если говорить о критериях истинного бытия, то именно человек есть мера существования вещи — если человек её мыслит, то она существует, а если не мыслит — то её нет.
4. Этот ясный и верный критерий бытия — мыслимость чего-то человеком — снимает проблему так называемого «небытия», которую надумывают некоторые мыслители. Таким образом, в отношении небытия теперь всё ясно — небытие можно считать несуществующим на том основании, что его нельзя помыслить. Можно производить словесный звук «небытие», но тогда и мыслить это можно только как словесный звук, а само небытие, как нечто, не схватываемое мыслью, существовать не может.
5. Итак, бытие есть всё, что может помыслить человек.
Однако разберем эту мысль с двух её сторон:
— человек может нечто помыслить, потому что оно мыслимо по своим свойствам, обнаруживаемым в бытии,
— но человек может нечто помыслить и по своему мнению, то есть придумать что-то, не обнаруживаемое в истинном бытии.
Таким образом, ум может иметь множество мнений, но истина-то должна быть всегда одна. Ведь иначе нет истины как таковой, нет тогда истинного бытия, и вообще тогда нет ничего, и всё есть лишь обман чувств.
6. Итак, мы имеем критерий истинности бытия, и он состоит в наличии мысли человека о чём-то. То есть непосредственно критерий истинного бытия состоит в некоем умственном мнении человека о том, что он мыслит.
Но что же тогда принять за критерий истинности самого мнения? Где та мера, которая подтверждает его истинность, а не произвольную ложность, свойственную человеку?
Такой мерой, таким критерием должно стать совпадение какой-то только одной реальной характеристики мира с тем, что содержится во мнении.
7. Почему это так? Да всё потому же, что мнений много, а истина одна, и если мнения исходят из ума во множестве, то истина находится в реальном мире в едином виде.
Таким образом, всё, что истинно существует — должно быть едино, как едина сама истина, и дело только в том, когда и как одно из наших мнений совпадет с этим единым и станет критерием истинного бытия.
