деятельности разума, то материал при подготовке усваивается вообще удивительно легко, а ответ всегда проходит уверенно.
Вторая трудность — по инерции изучения гегелевской концепции развития, многие, переходя к диалектическому материализму, ищут в нём того же логицизма и соответствия какой-либо исходной данности. Хочется красивого во всём. Но делать этого не следует — потеря времени без пользы. На этом этапе все идеи диалектического материализма следует просто механически выучить и запомнить.
Если говорить о диалектическом материализме — то данный случай очень хорошо показывает систему мышления материализма вообще. Здесь очень хорошо наглядно представлен генеральный метод материализма по формированию своих концепций. Материализм удивительно бесплоден, и всё, что в нём есть, взято им из концепций идеалистических.
В частности, вот они берут закон отрицания отрицания, и применяют его к действительности, и какие, вроде бы к ним вопросы, если они это делают с санкции самого Гегеля? Гегель сам это делал, а мы — вслед за ним…
Но обратим внимание, что этот закон Гегеля, хоть и применяется к предметной действительности, но произрастает он из внутренней природы Сознания.
А что у материалистов? У них этот же самый закон произрастает уже из внутренней природы Материи. Каким образом? Никаким! Просто есть идеалистическая концепция, которую можно приспособить к материалистическим суждениям — и, почему бы этого ни сделать, если своего собственного ничего нет?
Вот так работает материализм — он ведь не нашел самостоятельно закон отрицания отрицания в материи, он не вывел его сам своими силами из какого-то внутреннего характера процессов материи, не обнаружил в ней и не распознал. Он взял этот закон готовеньким в идеализме, нашел там нечто, смыкающееся с материей, а затем всё, что проистекало из закона по конечному итогу его действия, переместил в изначальные причины самого закона.
Материализм так делает всегда и везде. Вот издревле сложилось в философии, что истинное бытие должно быть вечным, и материя тут же объявляется материализмом вечной, как истинное бытие. Своего тут — только идея не идти никуда дальше материи. А всё остальное навешивается на материю из идеализма. И совершенно никого не волнует при этом, что вечность истинного бытия в философии проистекает именно из неподлинности материального бытия, ею выявленного. Опять следствие переносится в причину, и это есть даже не какой-то другой взгляд на мир, это есть просто метод плагиата. Говорят, что некоторые творчески бессильные композиторы переворачивают ноты известных мастеров низом вверх и пытаются в обратном их расположении найти свою мелодию. Вот так и здесь.
Как всегда в материализме — это плагиат, но плагиат, неспособный даже сохранить высоту своего источника. Это как увидеть ракету, восхититься, спросить, как она работает, а потом умыкнуть её, надеть на неё седло и поскакать в неведомые дали, преодолевая степи и водные преграды.
Поэтому раздел о диалектическом материализме надо, как всегда, выучить и запомнить, не пытаясь вдумываться в его логическую легитимность. Это тот раздел материала, где мышление напрягать не следует. Тут одни декларации.
И совет наперед — поступайте точно также со всеми остальными билетами, освещающими марксистские теории. Иначе будет провал. Их надо запоминать, как стихотворения в прозе, через повторение, а не через поиски логической необходимости их смысла.
Третья трудность — тезис, антитезис и синтез. Вот так перечислить этапы развития действительности (а так и перечисляют!) — это исказить гегелевский закон развития. Давайте запомним на веки вечные — этапов не три, а четыре: тезис, антитезис, синтез и переход синтеза в тезис. Таков смысл закона — постоянное и непрерывное развитие, поскольку деятельность разума постоянна и непрерывна, так как по своей природе разум не знает остановок.
Четвертая трудность — это метафизика и диалектика, по-разному понимающие отрицание. Здесь не идет речи о противоположности метафизики вообще и диалектики вообще. Диалектика может входить в состав метафизики по признаку теории, которая предполагает наличие сил, управляющих миром извне. Здесь речь идет о расхождении методов диалектики с методами других теорий, так же, как и диалектика, входящих в метафизику.
Чисто метафизический метод, присущий подавляющему большинству метафизических теорий, исходит из того, что действительность управляется чем-то единым, неподвижным, неизменным, вечным, составляющим ту подлинную основу мира, из которой весь мир разворачивается тем или иным способом. А в диалектике основа мира подвижна, внутренне противоречива и противоречия именно самой основы мира разворачивают события действительности.
Когда спрашивают — почему Абсолютный Дух, Абсолютная Идея — не Бог? — ответ здесь как раз в том и состоит, что Бог понятие метафизическое, неизменное и полностью находящееся вне мира, а Абсолютная Идея — есть сам мир, изменчивый и подвижный.
Поэтому здесь противостояние не концепций, ибо по большому счету диалектика Гегеля — это, в каком-то смысле тоже метафизика. Это противостояние методов — у основной части течений метафизики подлинное бытие неподвижно и развивается только неподлинное бытие, а у диалектики подлинное бытие подвижно и развивается само.
32. Общая характеристика философских категорий. Метафизическое и диалектическое понимание их взаимосвязи
Категории — это философские понятия, фиксирующее в себе те или иные существенные и всеобщие свойства действительности.
Сами по себе категории являются не просто набором фундаментальных философских понятий, они являются непосредственно инструментами философского мышления, потому что:
1. С одной стороны, категории — это само условие возможности философского мышления, это способ первичной организации познания, потому что именно в категориях разум вообще системно распознает бытие как данность.
Кроме того, категории отражают наиболее важные характеристики и явления бытия, которые пронизывают бытие насквозь во всём его многообразии и во всей его необъятности (время, пространство, движение, причина, следствие, единичное, общее, материя, дух, взаимодействие, сила, субстанция и т. д.), то есть в категориях происходит именно распознавание всего бытия как такового, а не каких-то отдельных частных данностей мира.
2. С другой стороны, категории представляют собой непосредственно саму схему философского мышления, сам принцип его работы. Ведь бытие, распознанное первоначально в тех или иных категориях, начинает затем осмысляться и познаваться человеком также с помощью рассудочных категорий (количество, качество, возможность, случайность, необходимость, развитие, противоположность, тождество, различие, мера, отрицание и т. д.).
Таким образом, категории — это есть одновременно и понятия, которые описывают бытие, то есть ориентируют в нём человека, и понятия, которые осмысливают бытие, то есть позволяют человеку в нём действовать.
Никакого обязательного стандарта или какого-либо исчерпывающего перечня категорий в философии не существует, поскольку каждая философская концепция выводит собственные категории, создает из них свою собственную систему и предлагает всякий раз их уникальную классификацию, соответствующую собственному мировоззрению.
Однако существует некоторое количество категорий, которые принимаются большинством философских систем в силу их естественной необходимости и самоочевидности при любых способах воззрения на мир.
Это, так называемые, «основные категории», которые существуют парами и парами же вступают между собой в различные связи и взаимодействия в процессе философского мышления. К основным категориям относятся: бытие-небытие, единичное-общее, причина-следствие, случайность-необходимость,
