жить с Андреем в его комнате, и двухкомнатная квартира Андреевых родителей постепенно превратилась в поле битв.
Сначала к Инге относились нормально, считая ее временной игрушкой сына. Ну, пришел мальчик из армии, ему нужно отдохнуть, расслабиться. Но постепенно Инга начала всех раздражать.
Видя это, Инга хотела уйти, и Андрей ее искренне останавливал, обещая, что все наладится. Что он найдет работу, они снимут квартиру или комнату, в общем, что-нибудь придумают. Но вместо этого, Инга нашла работу, кормила себя и своего «мужа», который на вопрос: «Пойдут ли они в ЗАГС?», только пожимал плечами и спрашивал: «А зачем?».
В конце концов, когда Инга уже начала раздражать и Андрея, она ушла.
Вскоре Андрей опять нашел себе невесту, ушел к ней жить и через недлительное время женился.
Инга, узнав об этом, проплакала целые сутки, но, вспомнив все плохое, что говорили ей подруги и мама об Андрее, успокоилась.
«Ну и пускай! Может, так даже и лучше!» – подумала она.
Лет в двадцать Инга опять переехала от родителей. Ее новый жених показался ей сначала очень солидным и богатым бизнесменом. Да и внешне он приглянулся Инге. Он тоже первое время был без ума от нее, по крайней мере, так говорил, и она ему верила, но скоро, став постоянной наблюдательницей жизни Славика, как звали его друзья, Инга изменила свое мнение.
Славик занимался неизвестно чем. Его жизнь складывалась из дней, отличающихся друг от друга очень резко. То он приходил домой бодрый, довольный и уверенный в себе, то вдруг возвращался нервный, какой-то напуганный. Такие вечера были трудными и для Инги, потому что Славик не только старался не замечать ее, но и приходил в ярость от ее расспросов и желания помочь.
Инга терпела, думала, что это временные проблемы, но время шло, а приступы ярости и страха повторялись вновь и вновь, пока однажды, он не заорал, чтобы Инга убиралась вон. Вся же вина ее состояла в том, что Инга вечером, подняв трубку телефона и услышав:
-Славика позови сейчас же!
Позвала Славика.
Славик после разговора по телефону, содержание которого Инга не слышала, заорал как бешенный:
-Кто тебя просил! Кто тебя просил, дура?!
-Что? – растерялась Инга.
-Звать меня к телефону!
-Откуда я знала, что ты не хотел подходить?!
-Убирайся! Убирайся! – в бешенстве орал Славик.
Инга пожала плечами и ушла в кухню. Там ее Славик не преследовал.
На следующий день она собрала свои вещи и ушла. На этот раз Инга не плакала. Она понимала, что так даже будет лучше. Действительно, лучше.
После этих двух случаев Инга решила, что ей страшно не везет и что самым для нее правильным, будет не торопиться. Но время шло, она становилась старше и уже начала завидовать подругам, которые вышли замуж и родили детей. А она, с такой якобы прекрасной перспективой на будущее, бегала с подносами и уже не взрослела, а старела. И это было ужасно в понимании Инги.
Максим в тот вечер представлялся ей выигрышным лотерейным билетом. В его лице молодой официантке виделись квартира, дача, машина и многое другое, такое желанное и пока недосягаемое. Она танцевала рядом с уже немолодым отяжелевшим мужчиной и, чувствуя его симпатию, сильную и привлекательную, ощущала себя любимицей судьбы. Может, он и будет той «каменной стеной», за которой хочет спрятаться каждая женщина. Как знать! Как знать!
А Максим, почувствовав юношеский задор и переполнявшее его желание ответной любви, был счастлив. Это ощущение наполнило его сейчас. Взаимной любви денег он, кажется, уже добился, а вот взаимность этой прелестной феи ему еще предстояло завоевать, и процесс завоевания обещал быть очень заманчивым, не менее заманчивым, чем сам приз в конце борьбы.
Максим танцевал и не сразу заметил удивленный взгляд Светланы. Она еще не видела Макса таким радостным и довольным ни разу. Света сразу все поняла и оценивающе оглядела свою соперницу.
«Ну, и идиотка эта Ленка! Зачем притащила сюда эту?…» – подумала Светлана.
***
Домой Ингу повез сам Максим. Светлану поразило это известие, но было поздно кого-либо останавливать, так как об этом она узнала от других, не от Макса.
«Вот стерва молодая! – разозлилась Светлана. - Ведь так уведет мужика!»
Когда все уехали, Света осталась на даче одна. Она так хотела показать весь дом не только толпе с работы, а кому-то одному, кто бы смог оценить ее организаторский и дизайнерский талант. Она хотела все показать Максиму… а он слинял. И с кем?! С какой-то оборванкой! И это после того, что они пережили вместе?!
Светлана ходила из угла в угол по дому, и ей было ужасно одиноко. Ей вдруг захотелось зареветь в голос. Заплакать, затопать ногами по полу и спросить в истерике: «Почему? Почему она всегда остается одна?! Чем она хуже? Хуже других?! Почему все так несправедливо?»
Света ходила и всхлипывала. Ей было больно, но ее «почему» казались не грустными, а смешными. Смешно, когда человек, причинивший боль другим и не раз, возмущается, чувствуя эту боль сам. Конечно, свое болит сильнее, намного сильнее.
А тем временем Максим ехал по загородному шоссе и был доволен всем происходящим. По крайней мере, то чувство, которое он испытывал сидя рядом с длинноногой Ингой, он бы не смог назвать никак
