-Последний раз, когда я там была, она крестилась снизу вверх и читала не молитвы. На этот раз я внимательно вслушивалась в её слова. Она действительно призывала тёмные силы. Кать, я боюсь ехать одна. Когда я ездила с Татьяной, было не так страшно, а в последний раз всё выглядело зловеще и угрожающе. Когда я уходила, напуганная произошедшим, попросила её ничего не делать. Она сказала: «Уже поздно. Отворот вступил в силу». Понимаешь?.. Может, ты посмотришь и посмеёшься, сможешь успокоить меня.
Я молчала. Ехать в деревню, да ещё к колдунье, мне совсем не хотелось.
-Кать, я прошу тебя!
-Марин, но я же работаю. Да и приболела что-то в последнее время.
-Катя, прошу тебя!
-Марин…
-Спаси Игоря!
Умоляющие нотки в её голосе заставили меня передёрнуть плечами.
-Марин…
-Катя, одна я не смогу туда поехать, а если я не поеду, и она опять несколько раз провернёт свою хреновину… Игорь может умереть.
-Но что я буду там делать?
-Ты просто приедешь со мной и будешь рядом. Я всё ей скажу сама. Просто будь там со мной!
-Ладно, - сдалась я, - только не буду говорить Андрею. Он может быть категорически против моей поездки.
***
В день нашей поездки за город погода была отвратительной. Дул холодный ветер, который обжигал кожу и проникал сквозь одежду.
В электричке тоже было неуютно и прохладно, и когда мы с Воскобойниковой подходили к нужному дому, у меня зуб на зуб не попадал.
Дом колдуньи стоял на широкой улице за невысоким деревянным забором. Он был старым, построенным из красного кирпича, который от времени в некоторых местах потрескался и потерял цвет.
Пустынность улицы, пасмурная погода и старые, обшарпанные стены невольно нагоняли уныние. Мы вошли в калитку, и Марина стала стучать в дверь дома.
Открыла совсем не старая женщина, примерно пятидесяти пяти лет. Она выглядела как обычная местная жительница, и только глаза отличались чем-то особенным.
Стоило ворожеи лишь взглянуть на нас, как становилось ясно: это женщина, несущая в себе зло. Её лицо напоминало лицо человека, который только что с кем-то сильно поругался, и несмотря на молчание, внутри колдуньи бушует буря.
-Здравствуйте, Анастасия, - робко поздоровалась моя подруга.
Женщина молча кивнула и отступила внутрь дома, пропуская Маринку. Когда же я занесла ногу над порогом, чтобы перешагнуть его, дверь с шумом захлопнулась перед самым моим носом, заставив вздрогнуть.
Такое обращение показалось мне возмутительным и я, толкнув дверь, вошла в дом следом за Воскобойниковой. Я увидела, как Маринка идёт в комнату за хозяйкой и оглядывается с опаской.
Я пошла за ними и когда Анастасия села за стол, а Маринка примостилась на краешек дивана, села рядом с подругой и смело посмотрела на хозяйку. Хозяйка молчала и переводила взгляд с Воскобойниковой, на меня и обратно.
-Анастасия, я хотела вас попросить ничего больше не делать по отношению к моему мужу, - голос Маринки звучал всё также робко.
Ворожея молчала. Это молчание ещё сильнее подавляло Воскобойникову, и я была вынуждена толкнуть её локтем, чтобы заставить говорить.
Маринка от моего толчка приободрилась и заговорила более уверенно:
-Денег назад я, конечно, не прошу, но и делать больше ничего не нужно. Вот!
Теперь Анастасия не смотрела на Маринку. Она смотрела на меня, и создавалось ощущение, будто из её глаз в мою сторону устремляются потоки негативной энергии, словно змеи, которые хотят опутать, ужалить. Я, честно говоря, испугалась и начала молиться, читая Псалом девяностый.
Она смотрела, а я читала. Она смотрела, а я читала. Сначала взгляд Анастасии из злого превратился в удивлённый, а потом злость во взгляде усилилась, хлынув ещё большим потоком.
Колдунья заёрзала на стуле, её руки суетливо забегали по скатерти.
Наконец она заговорила, но при этом всё также смотрела на меня, а не на Маринку:
-Я не могу остановить то, что уже запущено.
-Как? Почему?! – спросила Воскобойникова, и мне показалось, что она побледнела при этом.
-Ниточка вокруг вашего мужа уже затянута.
-Какая ниточка?
-Отворотная.
