Анна Овчинникова
Мир «Шута и трубадура»
Легенда о русалке Инджи из деревни Итурис
Из «Исторических хроник» Армана Ливада
Между повествованиями о государственных делах, войнах и деяниях королей счел я нужным поместить и эту историю, в правдивости которой можно не сомневаться и отзвуки которой дошли и до наших дней. Я записал ее, пользуясь как источниками хрониками Куртиса и Жана Лепелетье, а те, в свою очередь, ссылаются на сочинения аббата Мангрена, не дошедшие до нас, но обладавшие несомненной ценностью: все, что было зафиксировано в них, записывалось со слов очевидцев, в данном случае — со слов священника деревни Итурис отца Тебио. Есть еще много косвенных свидетельств, которые до сих пор к услугам каждого, кто пожелает исследовать это дело, и жители прибрежных селений не дают утихнуть преданию о русалке Инджи из деревни Итурис.
Это случилось примерно через пятьдесят лет после бунта герцога Лейтарского и отделения юго- западных провинций от Крамии. В то время в Крамии правил Дангрид Белый, внук Этельреда Неистового, а мятежным герцогством Лейтарским, принявшим название королевства Лейтарии, управлял внучатый племянник Дэвида Эмбери, незаконно взявший титул Генриха 1, короля Лейтарии. Именно он, движимый жаждой наживы и власти, начал проводить политику, которой будут придерживаться и трое его потомков и которая через восемьдесят лет приведет к покорению мятежных провинций королем Генрихом III воссоединению герцогства Лейтарского с Крамией…
В то время главной прибрежной крепостью юго-запада, вокруг которой вскоре разросся город, был Кормингстон. О его могуществе и неприступности говорит хотя бы то, что он единственный из всех северных городов и селений ни разу не был взят и разграблен кеттами, в то время как многие поселения и города Маринары сжигались ими до основания по десять-пятнадцать раз только за полстолетия.
Но едва кетты уходили, как селения отстраивались вновь, и все шло по-прежнему до следующего набега свирепых морских язычников.
Самой дальней деревней у южной границы Лейтарского герцогства была деревня Итурис, лежащая у подножья Синих Гор. Уже одно ее местоположение служило ей хорошей защитой от кеттов, которые к тому же частенько с презрением проводили свои корабли мимо кучки покосившихся домишек, едва заметных над скалистым обрывом. Не страдая особенно от грабежей, жители Итурис все же считали за благо при появлении драккаров кеттов заблаговременно укрыться в горах и переждать там, пока опасность не минует.
В спокойное же время тамошний люд занимался рыбной ловлей, посылая часть улова своему сеньору графу Кормингстонскому.
Однажды случилось так, что несколько рыбаков попали в шторм и не вернулись с моря. По прошествии нескольких дней священник деревни отец Тебио отслужил по ним заупокойную службу, вручив их души милосердию господа.
Жена одного из утонувших рыбаков вскоре вышла замуж вторично, и муж ее, чье имя до нас не дошло, был удачливым рыбаком, однако не отличался кротостью нрава и часто бил жену и свою малолетнюю падчерицу. Его падчерица, Инджи, несмотря на малые лета, отличалась угрюмым и замкнутым нравом, и вместо того, чтобы найти утешение в смирении и молитвах, затаила в сердце злобу и жажду мести и продалась дьяволу моря, сгубившему ее отца.
И тогда дьявол стал присылать за девочкой своих слуг, имевших вид больших рыб мерзостного обличья с острыми зубами и горящими в темноте глазами — рыбаки Маринары называют их обычно морскими зверями, но эти отродья были размерами вдвое больше обыкновенных морских зверей.
Долгое время встречи Инджи с морскими зверями оставались тайной для жителей деревни, но, наконец, отчиму Инджи показалось странным, что падчерица его каждый день старается тайком уйти к морю, и он незаметно последовал за ней.
И вот он увидел, затаившись на берегу, как девочка вошла по колена в воду и крикнула по-бесовски так, что рыбак поспешил осенить себя крестным знамением. А Инджи заходила в воду все глубже, и вода ее приняла — тут ее отчим окончательно убедился, что девочка продалась дьяволу, ведь что ни один из жителей Итурис не мог похвалиться тем, что его держит вода. Только продавший дьяволу душу не тонет, если бросить его в воду, это известно всем.
Еле живой от страха, рыбак увидел, как морские волны расступились, и, поднявшись из глубин, морские звери подхватили Инджи и унесли ее с собой в пучины, где пирует злой дух моря, ополчившийся против господа бога и всего человеческого рода!
Упав на колени, рыбак возблагодарил господа за то, что тот ослепил слуг дьявола и не дал им его заметить. А потом поспешил в деревню и рассказал обо всем, что видел.
И в селении поднялся страшный шум и смятение: никто не знал, что думать и что делать; одни кричали, что надо убить отступницу и бросить ее тело в море, другие говорили, что надо сжечь ее на костре, прочие же, не тратя лишних слов, отправились за камнями и за священником, чтобы отвадить дьявола от Итурис.
Священник, отец Тебио, постарался успокоить своих прихожан. Он сказал, что Господь благосклоннее взглянет на жителей Итурис, если им удастся вырвать грешницу из лап дьявола и вновь обратить ее душу к богу, ибо не может того статься, чтобы столь юное дитя окончательно закоснело в грехе! Он уговаривал рыбаков разойтись по домам и обещал наставить Инджи на путь истинной веры.
Рыбаки не сразу прислушались к его словам, но потом все же вернулись в свои дома, оставив отца Тебио одного на морском берегу, вооруженного против дьявольских чар лишь непоколебимой верой.
Когда наступил вечер, у берега появились морские звери, и Инджи сидела на спине у одного из них, и слезла, и поплыла к берегу, и вода держала ее, как и дьявольских слуг. Отец Тебио увидел, что правду рассказывал ее отчим, и сказал себе: «Поистине хитер и беспощаден дьявол, раз даже таких детей заманивает в свои сети». Священник сотворил молитву, и слуги дьявола исчезли в море, а когда Инджи вышла на берег, отец Тебио взял ее за руку и повел в селение.
Когда жители увидели Инджи, они высыпали из домов, проклиная еретичку и бросая в нее камнями. Но отец Тебио повторял: «Да отступится душа ее от дьявола и вернется к Богу. Да простит ее Господь, как Его сын прощал заблудившихся в своих страстях и ошибках!..»
Священник привел Инджи в свой дом, дал ей воды и хлеба и стал спрашивать, когда впервые явился ей дьявол, какими обещаниями соблазнил и как она могла ради суетных благ отдать на поругание свою бессмертную душу.
Но Инджи, снедаемая дьявольской хитростью, отвечала, что никогда не видела дьявола, никогда не продавала ему свою душу и несколько раз перекрестилась, приведя священника в ужас.
Отец Тебио сказал, что тот, кто заключает союз с дьявольскими слугами, заключает союз и с самим дьяволом, и что тот, кого держит вода, не может быть верующим христианином. Тогда Инджи, продолжая упорствовать и запираться, дошла в своем богохульстве до того, что сказала: «Ведь и Господа нашего Христа тоже держала вода, а если она не держит людей, значит, они ближе к дьяволу, чем к Богу. Бросьте в воду щенка — и он поплывет, бросьте тюлененка — и вы увидите, что он тоже умеет плавать, а ведь все эти бессловесные твари, сотворенные Богом. Если люди не умеют плавать, то только по своей вине. Может, Богу хочется поскорее отделаться от них, раз Он позволяет им тонуть? Ведь послал же Он некогда великий потоп в наказание людям? И теперь Он не хочет спасать тех, чьи души принадлежат дьяволу, а не Ему».
Так говорила Инджи, и отец Тебио все больше убеждался, что перед ним слуга дьявола, ибо только дьявол может вложить в уста ребенка такие недетские слова.
Священник еще раз спросил, когда и как Инджи продала лукавому свою душу. Он напомнил ей про морских зверей, но девочка, проливая лицемерные слезы, сказала, что морские звери — тоже божьи твари, а если она и видела когда-то дьявола, то лишь на земле, а не в море, и дьявол этот жил в людях,
