Том 1. Пьесы 1847-1854

Мне, говорит, тебя не нужно, а нужны деньги. А я, дура, думала, что он меня любит.

Бородкин. Значит, Авдотья Максимовна, я так думаю; это дело надо будет бросить-с.

Авдотья Максимовна. А тятенька-то что скажет? Что люди-то скажут?

Бородкин. Позвольте мне за это дело взяться: я его обделаю, как должно.

Авдотья Максимовна. Вы?..

Бородкин. Я-с. Только, Авдотья Максимовна, как собственно теперича этот барин за все свои невежества не сто́ит того, чтобы вы его любили, так уж я буду в надежде-с.

Авдотья Максимовна. Я все на свете для вас сделаю, только бы тятенька не гневался на меня.

Бородкин. А когда так, не извольте ничего беспокоиться, идите себе в комнату, а я с тятенькой переговорю. А то расстроите его, да и сами от чувств даже больны можете быть. Что хорошего?..

Авдотья Максимовна. У меня на вас только и надежда!..

Бородкин. Будьте спокойны.

Авдотья Максимовна уходит.

Явление десятое

Бородкин и Арина Федотовна.

Бородкин. Что, есть чему радоваться?.. Убирайтесь-ка лучше от греха, пока Максим Федотыч не пришел.

Арина Федотовна. Кто ж это знал, что так случится; я и ума не приложу.

Бородкин. Говорили вам, кажется, так вы сами умнее всех хотите быть. Посмотрите на Авдотью Максимовну теперь, у меня ажио слезы прошибла.

Арина Федотовна. Ну, вот, поди ж ты, разве можно было ждать от него такого невежества?..

Бородкин. Ох, кабы я на месте Максима Федотыча, я бы вам феферу задал.

Арина Федотовна. Полно храбриться-то!

Бородкин. Что храбриться-то?.. За что погубили девушку?.. Али вам это ничего?..

Арина Федотовна (прислушивается). Братец приехал. (Уходит в боковую дверь. Бородкин притворяет ее.)

Входит Русаков.

Явление одиннадцатое

Бородкин и Русаков (садится к столу).

Русаков. Нет ее. Ну, Иванушка, сирота я теперь!. Поди домой. Оставь меня, поди!

Бородкин. Куда ж мне торопиться-то, я с вами посижу.

Русаков. Нет ее, Иванушка, ну и не надо, один поживу… имение нищим раздам.

Бородкин. Да помилуйте, Максим Федотыч, может, еще все это благополучно кончится.

Русаков. Я ее теперь и видеть не хочу, не велю и пускать к себе, живи она, как хочешь! (Молчание.) Я уж не увижу ее… Коли кто из вас увидит ее, так скажите ей, что отец ей зла не желает, что коли она, бросивши отца, может быть душой покойна, жить в радости, так бог с ней! Но за поругание мое, моей седой головы, я видеть ее не хочу никогда. Дуня умерла у меня! Нет, не умерла, ее и не было никогда! Имени ее никто не смей говорить при мне!..

Авдотья Максимовна входит и останавливается на пороге.

Явление двенадцатое

Те же и Авдотья Максимовна.

Русаков. Кто? кто это?

Авдотья Максимовна. Я, тятенька.

Русаков. Ты? А полюбовник где?

Авдотья Максимовна. Тятенька!..

Русаков. К нему, к нему, ступай к нему!

Авдотья Максимовна (твердо). Я не пойду из дому. Прогоните — я умру на пороге.

Русаков (молча смотрит на нее). Где же тот-то? где мой враг-то?..

Авдотья Максимовна. Он меня обманул, он меня не любит — ему только деньги нужны.

Русаков. А! вот что! Я, кажется, давеча говорил тебе об этом. Да где отцу знать: он на старости лет из ума выжил. Ну, зачем же ты пришла?

Авдотья Максимовна. Куда ж я, тятенька, денусь?

Русаков. Ну, что ж, известно, не гнать же мне тебя. (Притворно смеется.)

Авдотья Максимовна (падает ему в ноги). Тятенька! простите меня!

Русаков. Простите! Нет, ты меня уморила было!.. Ведь мне теперь стыдно людям глаза показать, а про тебя-то и говорить нечего. Нет, голубушка, я тебя запру. Поди! (Отходит.)

Бородкин. Встаньте, Авдотья Максимовна, бог милостив! Дело обойдется как- нибудь.

Поднимает ее, она плачет; они отходят в сторону и разговаривают вполголоса. Входит Маломальский.

Явление тринадцатое

Те же и Маломальский.

Маломальский. Сват, а сват, я, примерно, молодца-то остановил.

Русаков. Ах, провались он совсем! Мне-то что за дело?..

Маломальский. Как, сват, нет, ты не то… Он этого не должо́н… Он, примерно, теперь осрамил девушку… ну, и женись… мы заставим.

Русаков. Да мне его и даром не надо, не то что насильно заставить. Осрамил — ну, что ж, наш грех!.. Да меня золотом осыпь, я на него и глядеть-то не хочу, не то чтоб в зятья взять.

Маломальский. Это к тому, что теперича… слух этот пойдет… так и так… и, примерно, разойдется по городу: кто ее возьмет?

Русаков. Что ж делать-то, согрешили. На себя пеняй.

Бородкин (выступая вперед). Я возьму-с.

Маломальский. Гм!.. (Мигает глазом.) Не бери!

Бородкин. Будет вам врать-то-с. Это наше дело.

Русаков. Нет, Иванушка, тебе эта невеста не годится, я тебе найду другую.

Бородкин. Мне другой не надобно-с.

Русаков. Тебе надобно девушку честную, чтоб про нее худой славы не было.

Бородкин. Что это значит худая слава! Коли я люблю Авдотью Максимовну, так это для меня все одно.

Русаков. Да она тебя не стоит. Ей теперь нечего об замужестве думать.

Бородкин. Вы давеча сами обещали. Я вот от своего слова не пячусь, а вы пятитесь. А уж это не порядок, Максим Федотыч!.. Положим, хоша она ваша дочь, а за что ж ее обижать. Авдотья Максимовна и так обижена кругом, должен кто-нибудь за нее заступиться. Ее ж обидели, да ее же и бранить. По крайней мере она у нас будет ласку видеть от меня и от маменьки. Что ж такое, со всяким грех бывает. Не нам судить!