обедня-то?
В народе
Грамоту читают! — Грамоту читают!
Губанин
Уж как хочется послушать! Кажись, ничего бы не пожалел.
Лыткин
Уж и я бы послушал. Протеснимся как-нибудь. Посторонитесь, почтенные!
Проходят. Народ мало-помалу протесняется в собор. У паперти открывается кучка слепых, которые были скрыты народом.
Слепые
(запевают)
Живал себе славен на вольном свету, Пивал, едал сладко, носил хорошо, Золотые одежи богат надевал, Про милость про Божью богат не давал, Про нищую братью богат забывал, А был у богатого убогий братец: Восползет убогий к богату на двор. Закричит убогий громким голосом. Заря занимается. Народ выходит из собора. Все утирают слезы. Слышны голоса: «Подайте слепому, убогому! Сотворите святую милостыню!» Мальчики уродят слепых на паперть.
Явление второе Проходят двое.
1-й
Экой плач! Эко рыдание во всем соборе!
2-й
Да и было отчего. Все тебе как на ладонке видно, как Москва гибнет, как веру православную попирают. Как же тут не заплакать! Что мы, каменные, что ли!
(Проходят.)
Старик и женщина.
Старик
Гибнет, говорит, все наше государство! гибнет вера православная! Легко сказать — гибнет вера православная! Каково это слово! Скажи ты мне, каково слышать?
Женщина
Тяжко-то оно слышать, тяжко, я хорошо, кабы почаще нам эти слова напоминать! А то живем тут, беды большой над собой не видим, никакой муки не терпим; не то что своих ближних, и Бога-то забудешь.
(Проходят.)
Проходят четверо.
1-й
Мы за веру православную должны до смерти стоять! Слышите, до смерти!
2-й
А кто же прочь? Да хоть сейчас умирать!
3-й
Потому, коли ты за веру пострадал, небесное царствие наследуешь.
4-й
Беспременно.
(Проходят.)
Две женщины.
1-я
Ни в жизнь столько слез не видала! Ни на одних похоронах того не бывает.
2-я
Уж и не говори! Так рекой и разливались. Ангелы-то с небеси, чай, смотрят да радуются. (Проходят.)
Выходит народ и становится стенами, образуя улицы для выходящих из собора. Выходят Воевода, Биркин и Семенов.
Явление третье Воевода, Биркин и Семенов.
Воевода
(утирая слезы)
Вы видели, как плакал весь народ, Вы слышали тяжелые рыданья! Какие слезы! Боже! Прав Кузьма: С таким народом можно дело делать Великое. Он кроток, как дитя, Он плачет. Но, взгляните, эти слезы — Не хныканье старух и стариков; В них сила страшная; омывшись ими, Он чист и тверд, как камень самоцветный; Он сбросил тяжесть помыслов житейских, И суеты, и будничных забот, И вышел непорочен: хоть на битву Веди его, хоть в монастырь честной, Хоть на небо. Семенов
(со слезами)
Великую ты правду, Андрей Семеныч, говоришь. Я стар, Заматерел в грехах; а Божье слово, В час утренней молитвы, возвышает Мне душу грешную, и рвутся цепи, К земле гнетущие; хочу подняться, Как утопающий, ищу спасенья; Цветущий берег райский вижу ясно, И плыть готов, и силу обретаю. Воевода
