припомнить.
Гневышов. И порядочный человек?
Белесова. Что за вопрос! Разве другие люди существуют для меня? Очень порядочный, иначе я не стала бы и говорить.
Гневышов. А давно это?
Белесова. Не более шести или семи дней.
Гневышов. Где же вы его видели?
Белесова. Везде. Я его встречала и в Москве… а вчера и сегодня здесь. Этот инквизиторский взгляд мне становится страшен; мне кажется, что он устремлен не на лицо мое, а прямо ко мне в душу и требует от меня какого-то ответа, какого-то отчета.
Гневышов. Вы даете значение самой пустой, обыкновенной вещи. Вы преувеличиваете, мой друг.
Белесова. Я ничего не преувеличиваю. Конечно, я не знаю, с какими мыслями он смотрит на меня; я вам говорю только о том, какое действие производит на меня его взгляд. Есть положения, в которых долгий и серьезный взгляд непереносим: в нем укор, в нем обида, он будит совесть.
Гневышов. Вы стали очень нервны. Успокойтесь; все это объясняется очень просто: этот молодой человек влюблен в вас.
Белесова. Странная любовь! Зачем же он в таком случае бегает от меня? Сегодня утром мы встретились в роще довольно близко, он бросился в кусты и убежал. Мне иногда приходит в голову, не сумасшедший ли он.
Гневышов. Очень может быть. Вот вам новое доказательство того, какое могущество, какую силу имеет ваша красота: от вас уж буквально люди сходят с ума.
Белесова. Ну, довольно. Пора чай пить, пойдемте!
Гневышов. Идите, идите, я себя ждать не заставлю. Мне нужно сказать несколько слов Пирамидалову.
Гневышов. Я надеюсь, мой милый, что вы аккуратно исполнили то, что я вам говорил?
Пирамидалов. Все исполнил, ваше превосходительство.
Гневышов. Вы должны помнить, что для знакомства с Валентиной Васильевной я желаю людей солидных, семейных — то что называется людьми вполне почтенными. Нужды нет, если они будут немного старого покроя, это даже лучше: такие люди учтивее в обращении и почтительнее. Где же и взять других? В этой местности люди светские не живут, а хорошие семейства средней руки иногда попадаются.
Пирамидалов. Совершенно справедливо, ваше превосходительство.
Гневышов. Валентина Васильевна желала иметь дачу в местности здоровой и подальше от города, нисколько не заботясь о том, каковы будут ее соседи; но это совсем не значит, чтоб она обрекла себя на одиночество и скуку. Хорошо бы познакомить с ней какую-нибудь пожилую даму, с которой она могла бы и гулять, и быть постоянно вместе. Ну, говорите, что вы узнали о здешних дачниках.
Пирамидалов. Вот напротив, ваше превосходительство, живет одна дама, богатая вдова, купчиха Бедонегова.
Гневышов. Вы с ней знакомы?
Пирамидалов. Прошлое лето познакомился.
Гневышов. Ну что ж, как она?
Пирамидалов. Я полагаю, ваше превосходительство, что для Валентины Васильевны…
Гневышов. Прошу не полагать и заключений не выводить. Вы только докладывайте по порядку, — а это уж мое дело знать, что нужно и чего не нужно для Валентины Васильевны. Ну, что же эта вдова, эта дама, как вы ее называете… она белится, румянится, пьет мадеру?
Пирамидалов. Так точно, ваше превосходительство.
Гневышов. Далее?
Пирамидалов. Госпожа Цыплунова.
Гневышов. Я, кажется, что-то слышал о Цып… Цып… Как?
Пирамидалов. Цыплунова-с.
Гневышов. Нет, то молодой человек. Он был мне представлен, его мне очень хвалили, как отлично образованного и примерно способного чиновника. Он ваших лет и уж, кажется, надворный советник.
Пирамидалов. Коллежский, ваше превосходительство.
Гневышов
Пирамидалов. Это вы про ее сына изволили слышать. Госпожа Цыплунова дама очень почтенная-с.
Гневышов. Да… дама… ну, что ж эта дама… какое у нее знакомство?
Пирамидалов. Никакого-с. Она ведет уединенную жизнь, не знает ни удовольствий, ни развлечений, живет только для сына; а он человек дикий.
Гневышов. Как дикий? Обдумывайте выражения! Вы всегда прежде подумайте, а потом и говорите. Почему он дикий?
Пирамидалов. Сидит все дома за бумагами да за книгами, не бывает нигде в обществе, даже и у товарищей; бегает от женщин. А если с ним женщина заговорит, он краснеет и конфузится. Он все молчит-с.
Гневышов. Неправда, он говорит прекрасно и даже красноречиво.
Пирамидалов. Да, если о делах-с; а с женщинами уж не может.
Гневышов. Так это скромный, а не дикий. Ко всем его прекрасным качествам это еще новое и очень-очень дорогое, и еще более располагает в его пользу. Вы не знаете названия вещей. Я вам говорю, дикий — это… это sauvage… это разрисованный, tatoué… это совсем другое.
Пирамидалов. Виноват, ваше превосходительство!
Гневышов. Ваша развязность может нравиться только таким дамам, как ваша вдова Бедонегова; а его скромность приобретает ему расположение начальства и вообще лиц высокопоставленных. Ну, довольно, других соседей я знать не желаю. Вот вам, мой милый, еще поручение, постарайтесь исполнить его хорошенько!
Пирамидалов. Слушаю, ваше превосходительство!
Гневышов. Познакомьте меня с мадам Цып… Цып… Как?
Пирамидалов. Цыплунова.
Гневышов. Да, Цыплунова. Вы ее сначала предупредите, скажите, что я, генерал Гневышов, желаю с ней познакомиться и познакомить с ней тоже мою родственницу, которая переехала сюда на дачу и будет жить все лето. Слышите, родственницу…
Пирамидалов. Слушаю, ваше превосходительство.
Гневышов. Вы сделайте это сегодня же, сейчас же! Постарайтесь, чтоб я встретил вас с ней во время прогулки!
Пирамидалов. Вы, ваше превосходительство, вероятно, пойдете в рощу…
Гневышов. Совсем не вероятно. Вы слушайте и делайте, что вам приказывают. Чтобы соображать вероятности, надо иметь гораздо больше ума, чем вы имеете. Гуляйте здесь, мимо дач! В рощу я вечером не пойду, потому что там будет сыро.
Пирамидалов. Я сейчас же и отправлюсь прямо к ним на дачу.
