редакции «Воеводы». Нечай Шалыгин и теперь, несмотря на овладевающее им в конце пьесы покаянное настроение, столь же омерзителен и вместе с тем столь же типичен в своем грабительстве, как и в ранней редакции. Победа и в новой редакции остается за противниками воеводы, которым драматург по-прежнему отдает все свои симпатии. В пьесе остались и антикрепостническая песня старухи крестьянки, и мятежные слова Дубровина о «волках» и «овцах». Во второй редакции связь Дубровина и его товарищей с движением Разина показана более отчетливо, чем в первой. Устами Щербака здесь прямо говорится о восстании:
Как известно, Астрахань была взята Разиным 24 июня 1670 года, после чего восставшие заняли другие крупные города Нижнего и Среднего Поволжья. Таким образом, вторая редакция «Воеводы» позволяет с еще большей точностью определить время действия пьесы. Оно происходит летом 1670 года, в разгар разинского движения. Интересно, что в черновой рукописи второй редакции фигурирует имя Разина. В первоначальном варианте сцены с пустынником Дубровин говорил:
В некоторых случаях производимая драматургом переработка текста согласовалась с замечаниями критиков. Последние единодушно осудили, например, сцену преследования Марьи Власьевны воеводой, решившим защекотать ее насмерть. Во второй редакции этой сцены нет.
По мнению рецензента газеты «Голос», Дубровин мог признаться Бастрюкову в том, что он и есть Худояр, уже при первой встрече с сыном бывшего губного старосты, не заставляя молодого человека совершать путешествие к разбойникам («Голос», 1865, № 125). Во второй редакции пьесы младший Бастрюков совсем не появляется среди разбойников в лесном овраге. Свою тайну Дубровин открывает ему, находясь в доме Бастрюковых. Критики писали также о неестественном легковерии воеводы, согласившегося отправиться на богомолье в момент, когда у старика имелись все основания серьезно беспокоиться о безопасности невесты. Во втором редакции уделено большее внимание мотивировке решения воеводы подчиниться требованию Мизгиря. «Воевода, — говорится в этой редакции устами Дубровина, — хитер, да не умен». «Не станет умный с ведунами знаться». В новой редакции подчеркивается абсолютная уверенность Дубровина в успехе затеи с Мизгирем.
Переработка пьесы производилась драматургом с большой тщательностью. Островский устранял длинноты, производил стилистическую правку. В отношении художественной выразительности текст второй редакции в ряде случаев является более совершенным.
Первое представление «Воеводы» состоялось на сцене московского Малого театра 19 января 1886 года в бенефис К. Н. Рыбакова. Постановкой руководил сам А. Н. Островский. Участница спектакля О. О. Садовская так рассказывала о работе Островского с артистами над его пьесой: «Александр Николаевич прочел нам пьесу на сцене за столом. Прошло два дня, назначена была читка, которая происходила в его присутствии. После читки он просил нас собраться на третий день и читать пьесу по выписанным ролям „в тонах“, и когда мы на третий день собрались и начали репетицию, то оказалось, что каждый из нас знал уже свою роль наизусть. Случилось это само по себе, — мы и не думали сговариваться. А. Н. был страшно этим тронут. „Вы меня балуете!“ — говорил он и всех горячо благодарил» («Театральная декада», 1936, № 4, стр. 12).
Роли были распределены следующим образом: Шалыгин — А. П. Ленский, Семен Бастрюков — М. П. Садовский, Степан Бастрюков — А. И. Южин, Дубровин — К. Н. Рыбаков, Олена — М. Н. Ермолова. О. О. Садовская исполняла две роли — Недвиги и старухи крестьянки. Роль пустынника исполнял П. Я. Рябов. Он же исполнял роль Гришки Жилки. Островский был удовлетворен игрой артистов. В своем дневнике он записал 18 января 1886 года: «Генеральная репетиция „Воеводы“. Выдаются: Рыбаков, Садовский, Южин. Садовская очаровательна. Декорации художественны» (т. XIII, стр. 287).
23 января он снова отметил в дневнике: «Малый театр. „Воевода“, успех пьесы идет кресчендо» (там же, стр. 288).
Этому успеху в немалой степени содействовала своей игрой О. О. Садовская. Говоря об исполнении ею роли Недвиги в спектаклях позднейших лет, С. Н. Дурылин замечает, что перед зрителями вставала «живая, седая мамушка XVII века. Необычайным добродушием, смешноватой недалекостью веяло от этой нянюшки». Но особенно вдохновенным было исполнение той же артисткой роли старухи крестьянки. «Садовская только сидела, пела и качала колыбель, — пела старушечьим, увядшим голосом, но в ее голосе, в хватающем за душу покорном напеве ее песни было что-то до того трагическое и вместе с тем простое, несомненно правдивое, что казалось, в этой люльке лежит не „мил внучоночек“, „крестьянской сын“, а вся Русь крепостная, крестьянская, холопская… В песне, в ее потрясающих звуках, Садовская являлась великой трагической артисткой» (С. Дурылин, О. О. Садовская, изд-во «Искусство», 1947, стр. 67, 68)
Пьеса «Воевода» с успехом ставилась на сцене Малого театра и в советское время. Осенью 1922 года театр возобновил постановку этой пьесы. Роли была распределены так: Шалыгин — С А. Головин, Семен Бастрюков — Н. И. Рыжов, Степан Бастрюков — А. А. Остужев, Недвига — В. О. Массалитинова, старуха крестьянка — В. Н. Рыжова, Дубровин — П. М. Садовский. «Роль Романа Дубровина, — писал рецензент Захаров-Менский, — любимая роль Садовского; в ней его игра достигает той глубины, которой отмечено дарование этого артиста» («Сегодня», 1922, № 9-10, стр. 6).
«Воевода» ставился на сцене Центрального театра Советской Армии и Горьковского драматического театра.
Примечания
1
Ни одного су
