назад, говоря: «Сядь, мужчина. Почему ты ворчишь, всегда ворчишь? Ты, старый ворчун, сядь».
Но мужчина стоял на своем и сказал: «Я выступаю против этого установления в двадцать лет. Надо больше».
Бог был в растерянности. Будучи коммунистом, что он мог сделать? Он распределил годы жизни поровну. Но звери были более понимающими, чем этот парень-коммунист.
Слон засмеялся и сказал: «Не беспокойся. Ты можешь взять десять лет от моей жизни, потому что двадцать лет — это слишком долго. Что я буду делать с двадцатью годами? Мне хватит и десяти». Итак, человек получил еще десять лет от жизни слона. Эти годы между двадцатью и тридцатью годами, когда человек ведет себя как слон. Это годы, когда рождаются хиппи, юпи и другие подобные племена. Повсюду в мире их нужно называть «слоны»… слишком много думают о себе.
Потом встал лев и сказал: «Пожалуйста, прими десять лет от моей жизни. Для меня десять лет - это более чем достаточно». Между тридцатью и сорока годами человек рычит как лев, как будто он — Александр Великий. Даже Александр не был настоящим львом, так что же говорить о других? Между тридцатью и сорока годами, каждый мужчина ведет себя как лев.
Потом встал тигр и сказал: «Если все помогают бедному человеку, тогда и я вношу десять лет моей жизни». Между сорока и пятидесятые годами человек ведет себя как тигр — хуже в сравнении с львом, начисто выбритый, не больше, чем большая кошка, но старая привычка хвастовства остается.
Потом встала лошадь и тоже добавила десять лет. Между пятьюдесятью и шестидесятые годами человек несет всевозможные грузы. Он просто лошадь. Не обыкновенная лошадь, а очень выдающаяся лошадь, нагруженная горами беспокойств, но каким-то образом, его воля такова, что он прорывается вперед и продолжает идти.
После шестидесяти лет собака сделала свой взнос в десять лет, и поэтому говорится «собачья смерть». Эта история - одна из прекраснейших притч. Между шестьюдесятью и семидесятые годами человек живет как собака, лая на все, что движется. Он находит любое оправдание, чтобы полаять.
Эта история не заходит за семидесятилетний рубеж, потому что обычно раньше говорили, что человек мог прожить до семидесяти лет. Семьдесят лет - это статистический возраст. Если вы статистический мужчина, тогда сверьтесь с календарем и умрите ровно в семьдесят лет. Чуть дольше — это немного современно. Жить до восьмидесяти, девяноста, или даже до ста лет — это ультрасовременно, это восстание. Это сбивает с пути.
Знаете ли вы, что в Америке есть люди, замороженные, в холодильниках, потому что они страдали от неизлечимых болезней? Неизлечимых, по крайней мере, сегодня - возможно, через двадцать лет лекарство будет найдено. Поэтому, хотя они могли бы прожить еще несколько лет с этой болезнью, они решили, чтобы их заморозили - за свой счет, помните. В Америке все всегда делается за свой счет. Даже хотя они заморожены, почти мертвы, они платят. Они должны заплатить вперед, заранее, за наступающие двадцать лет так, чтобы их тела были постоянно заморожены. Это, конечно, дорогое дело. Только очень богатые могут себе это позволить. Я думаю, что содержание замороженного тела стоит почти тысячу долларов в день. Они надеются или раньше надеялись, что когда лекарство будет найдено, их можно будет разморозить и снова вернуть к жизни, вылеченными.
Они ждут — бедные, богатые ребята; по всей Америке ждут, по крайней мере, пятьсот человек. Это новое ожидание — не дыша, и ожидая. Это настоящее ожидание Годо, и оплата такая же.
История стара, отсюда и пресловутые семьдесят лет. «Собачья смерть» просто означает смерть человека, который жил как собака. Не обижайтесь, если вы любитель собак. Это не имеет ничего общего с собаками. Собаки - это милые существа. Но «жить как собака» означает жить только ради того, чтобы лаять, кричать друг на друга при каждой возможности. «Жить как собака» просто означает не жить человеческой жизнью, а чем-то недочеловеческим, чем-то меньшим, чем человеческим. А тот, кто живет как собака, обречен умереть как собака.
Очевидно, вы не можете умереть смертью, которую вы не заслужили. Я повторяю: вы не можете умереть смертью, которую вы не заслужили, ради которой вы не работали всю свою жизнь. Смерть это или наказание, или награда; все зависит от вас. Если вы жили поверхностно, тогда вы умрете собачьей смертью. Собаки - это те, кто находятся в голове, интеллектуалы. Если вы живете интенсивно, интуитивно, от сердца, интеллигентно, а не интеллектуально; если вы позволяете всему своему существу вовлекаться во все, что вы делаете, тогда вы можете умереть божественной смертью.
Позвольте мне упомянуть другое выражение, противоположное «собачьей смерти» — «божественная смерть». Как вы видите, в словах собака (dog) и бог (god) — одинаковые буквы, просто они написаны по-разному. Если буквы переставить местами, будет «собака»; переставить по- другому будет «бог». Существование и ваше бытие есть одно и то же; стоите ли вы на голове или на ногах — не имеет значения. Если вы встанете на голову, то будете страдать. А если вы начнете ходить на голове, тогда вы поймете, что очутились в седьмом аду. Но вы можете подпрыгнуть и встать на ноги - никто не мешает вам сделать это!
В этом и заключается все мое учение: Подпрыгните! Не стойте на голове, стойте на ногах. Будьте естественны! Тогда вы будете жить как боги. И, конечно, бог умирает как бог. Он живет, как бог, и умирает, как бог. А под богом я просто подразумеваю хозяина самого себя.
БЕСЕДА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Зигмунд Фрейд разговаривал с одним из своих пациентов. Он спросил человека, лежавшего на кушетке: «Посмотрите в окно вы видите флагшток на здании через дорогу?»
Старик сказал: «Конечно. Вы что, думаете, что я слепой? Может я и старик, по я вижу флагшток, флаг и все остальное. Что это за вопрос? Я вам плачу не за то, чтобы вы задавали мне такие глупые вопросы».
Фрейд сказал: «Подождите, так работает психоанализ. Скажите мне, что вам напоминает флагшток?»
Старик начал хихикать. Фрейд был безмерно счастлив. Очень смущаясь, старик сказал: «Он напоминает мне о сексе».
Фрейд хотел, чтобы каждый доказывал его новую теорию, а это служило подтверждением. Он сказал: «Я понимаю. Флагшток — это ничто иное, как фаллический символ. Вам не надо беспокоиться, все совершенно верно».
Старик все еще хихикал, а потом Фрейд спросил его: «О чем напоминает вам эта кушетка?»
Старик начал смеяться и сказал: «Это психоанализ! Я за этим пришел? Я за это заплатил вам вперед?» Помните, Фрейд обычно брал плату вперед, потому что, когда вы имеете дело со всевозможными сумасшедшими, вы не можете зависеть от их оплаты после сеанса. Плату надо взять до начала лечения.
На самом деле, никто в целом мире, включая самого Зигмунда Фрейда, не подвергался полному психоанализу, просто по той причине, что это невозможно сделать. Вы можете только идти вперед и вперед. Почему? Потому что это ничто иное, как мысли, нереальные. Одна мысль ведет к другой, и так далее и тому подобное; этому нет конца. Не было ни одного психоаналитика, который мог бы сказать, что его самого проанализировали. Что-то всегда остается, и это что-то намного больше, чем та маленькая часть, с которой вы играли под именем психоанализа.
Старик тоже начал злиться. Фрейд сказал: «И последний вопрос, поэтому не злитесь. Конечно, кушетка напоминает вам о сексе; она всем напоминает о сексе, поэтому, здесь нет проблем — не злитесь. Только последний вопрос: о чем вы думаете, когда вы видите верблюда?»
Теперь старик по-настоящему громко засмеялся, схватившись руками за живот. Он сказал: «Боже мой! Я никогда не думал, что психоанализ имеет что-то общее с верблюдами. По по странному стечению обстоятельств я только вчера был в зоопарке и в первый раз в своей жизни увидел
