дело, а сейчас я делаю доступным для всех много личных вещей.
Мы долгими днями спорили, стоит ли мне поехать и увидеть прьемер- министра Индии. Я как всегда не хотел. В то мгновение, когда вы просите меня куда-то идти, даже в обитель бога, я обычно говорю: «Нужно об этом подумать», или «Нужно пригласить его на чай».
Мы спорили бесконечно, но он понимал не только аргументы, но и с кем он спорил, его больше заботило это.
Он сказал: «Ты можешь говорить что хочешь, но…», и тут он произнес то, что он обычно говорил, когда он не мог убедить меня при помощи рациональных аргументов: «Пагал Баба сказал мне сделать это, поэтому сейчас все зависит от тебя».
Я сказал: «Если ты говоришь, что Пагал Баба сказал тебе, пусть это будет так. Если бы он был жив, я бы не оставил его в покое так легко, но его уже нет, и нельзя спорить с умершим, особенно с любимым».
Он обычно смеялся и говорил: «А что произошло с твоими аргументами?»
Я сказал: «А теперь замолчи. Ты ведь внес в спор Пагал Бабу, мертвого вытащил из могилы, просто чтобы победить в споре… И ведь ты даже не победил; я просто сдался. Делай то, о чем мы спорили с тобой последние три дня».
По эти споры были прекрасны, тонкие и далеко идущие — но не об этом речь, но крайней мере, сегодня. Возможно в другой раз…
Масто настаивал на том, чтобы я увидел премьер-министра, потому что никогда не знаешь, возможно, однажды мне понадобится его помощь. (Слышится нарастающий шум кондиционера, который затем прекращается.) Великолепно! Я должен был остановиться сам, вот почему он остановился. Если я начну говорить опять, он начнет шуметь опять. (Шум слышится вновь.) Но это уж слишком!…
О чем я говорил?
«О том, что Масто настаивал, что ты должен встретить прьемер-министра, потому что никогда не знаешь, возможно, его помощь однажды понадобится»
Я сказал Масто: «Пожалуйста, сделай к этому небольшое дополнение, что возможно, однажды премьер-министру понадобится моя помощь. Я готов ехать, потому что тогда не нужно будет расстраивать бедного старого Масто. Но Масто, есть ли у тебя храбрость сделать одно добавление?»
И немного неохотно Масто вставал и говорил: «Да, однажды, возможно, ему или другому премьер-министру будет нужна твоя помощь, а теперь поехали со мной».
Мне тогда было только двадцать лет, и я спросил Масто: «А ты сказал Джавахарлалу, сколько мне лет? Он стар, и является премьер-министром одной из самых крупных демократий в мире, и конечно, ему надо сделать тысячу и одну вещь. Есть ли у него время для такого мальчика как я? Я имею в виду — необычного мальчика».
Я был в самом деле необычным. Во-первых, я носил деревянные сандалии, которые были помехой везде. Фактически, они провозглашали то, что я иду, подхожу, и чем громче был звук, тем ближе был я.
Мой декан обычно говорил: «Делай что хочешь, иди и ешь яблоки опять», он был христианином, вот почему он говорил следующее: «или если хочешь, съешь также и змею! Но ради бога, не пользуйся этими деревянными сандалиями».
Я говорил ему: «Покажите мне перечень правил, тот который вы обычно показываете мне, когда я делаю что-то не так. В нем есть хоть одно упоминание о деревянных сандалиях?»
Он говорил: «Боже мой! Кто когда-нибудь думал о том, что студент будет носить деревянные сандалии? Конечно, об этом нет упоминания в моей книге».
Я сказал: «Тогда вам нужно будет навести справки в министерстве образования, но до тех пор, пока они не проведут закон против ношения деревянных сандалий в школе, позволив всему миру смеяться над этой глупостью, я не изменюсь. Я очень законопослушный человек».
Декан сказал: «Я знаю, что ты законопослушный, по крайне мере в этом вопросе. Это хорошо, что ты не настаиваешь, чтобы и я носил эти деревянные сандалии».
Я сказал: «Нет. Я очень демократичный человек. Я никогда не навязываю ничего никому. Ты мог приехать голым, и я бы даже не спросил: «Господин, где ваши штаны?»
Он сказал: «Что?»
Я сказал: «Я сказал «предположим», так же как вы говорите, когда входите в класс «предположим». Я не говорю, что вы в самом деле приедете голым… У вас не хватит храбрости сделать это. Это лишь предположение, мы в классе никогда не спрашиваем правда это или нет, поэтому не спрашиваете меня. Предположим, вы пришли без штанов. Теперь я добавлю еще кое-что — без рубашки или даже без трусов…»
Он сказал: «Убирайся отсюда».
Я сказал: «Я не могу, пока вы мне не скажите, что я могу ходить в моих деревянных сандалиях. Дерево естественно, а я не жестокий человек, поэтому я не могу использовать кожу. Поэтому или мне нужно следовать за вами и использовать кожу, как вы - хотя вы брамин, но если вы в этих сандалиях, как вы можете называть себя брамином? — или мне нужно использовать деревянные сандалии».
Он сказал: «Делай что хочешь, но уходи чем быстрее, тем лучше, или я могу сделать что-то, о чем буду жалеть всю жизнь».
Я спросил его: «Выдумаете, что вы можете убить меня просто из-за сандалий?»
Он сказал: «Не надо больше вопросов, не провоцируй меня. Но я должен сказать тебе, что как только я слышу звук» - а все полы в школе каменные — «я могу слышать тебя повсюду в здании. Фактически, невозможно не слышать тебя, потому что ты постоянно двигаешься - я не знаю почему и этот шум сводит меня с ума».
Я сказал: «Это ваша проблема. Я буду ходить в сандалиях».
И я использовал их до тех пор, пока я не ушел из университета. С окончания школы до университета я ходил в деревянных сандалиях. Каждый мог сказать, что это иду я, потому что я был единственный, кто носил их. Все говорили: «Его слышно за километр».
Я любил эти деревянные сандалии. Я любил их из-за того, что я ходил на длинные расстояния утром и вечером… Я не думаю, что кто-то из вас. носил деревянные сандалии, но когда идешь в них, кажется, что кто-то идет за тобой, и хотя ты знаешь, что это твои сандалии издают шум, но кто знает… может быть стоит оглянуться. Хочется обтянуться и посмотреть, кто идет сзади. Прошли годы, прежде чем я научился не делать таких глупостей, и даже больше времени заняло, чтобы даже не думать о том, чтобы их делать.
Я сказал Масто: «Я всегда не соглашался даже с теми вещами, с которыми все легко соглашались».
Но говорить «да» пришло ко мне очень поздно. Я продолжал говорить «нет», «нет» до тех пор, пока «нет» не превратилось в «да» - но я не ожидал этого.
Это было отступлением. Фактически, вся эта серия бесед отступление, но я буду стараться возвращаться опять и опять к тому месту, с которого это отступление началось.
Я согласился. Масто и я пошли в дом премьер-министра. Я не знаю, сколько людей уважало Масто, потому что я не много знал о мире. Я спросил его но пути туда: «Ты назначил встречу?»
Он рассмеялся и ничего не сказал. Я сказал себе: «Если он не беспокоится, к чему беспокоится мне? Это не мое дело, я просто иду с ним».
Но ему не нужно было договариваться о встрече, это стало ясным, когда мы вошли в ворота. Полицейский упал к его ногам, говоря: «Масто Баба, ты не был здесь много месяцев, и мы
