Алексей молчал. Посылать Пронина было опасно.
— Винтовки дело хорошее, но тебя могут пристрелить. На это я согласиться не могу. А впрочем… Обожди — и пошел в дом.
— Послушай, хозяин! — сказал Алексей, разыскав попа. — Ты священник и твоя обязанность заботиться о страждущих.
Поп с недоумением и страхом смотрел на Алексея.
— Скоро ночь. У ворот лежат три человека, разыгрывается буран, сверху валит снег.
Заплывшие глазки попа скользнули к полу.
— Я только что творил молитву по убиенным.
— Но двое из них еще живы, шевелятся. Мы просим, чтобы ты принес их сюда. Понимаешь, что сами мы сделать этого не можем.
Поп насторожился. Ему не хотелось идти к лежащим за воротами солдатам. Мало ли что могут подумать колчаковцы.
— Я немощен, — сказал он, смиренно опустив голову, — и мне такая ноша не под силу.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Алексей. — Тогда вот что, сходи к ним и скажи, чтобы не стреляли. Мы пошлем своего человека, подберем раненых, положим их в палубок, и ты свезешь их туда. Но учти, если перебежишь, твоя семья ведь здесь остается.
Деваться попу было некуда, и он пошел. Через несколько минут поп вернулся и сообщил, что командир белых согласен с предложением.
Пронин перетащил во двор одного за другим двоих мертвых солдат с винтовками и патронами. Винтовку третьего привязал за конец вожжей и незаметно для белых утянул во двор. Покончив с этим, сейчас же приступили к выполнению второй части задуманной Алексеем операции. С вечера, когда только еще начинало вьюжить, было замечено, что белые по двое охраняют каждую сторону дома. Это подтвердил и ходивший к колчаковцам поп.
Запрягли двух поповских лошадей, уложили груз, четверо легли в палубок. Семен сел править. Из ворот выехали медленно и сразу же свернули в сторону, куда поп ходил «парламентарием». Когда в буране показались два белогвардейца, из палубка грянуло четыре выстрела, лошади рванулись вперед.
Через два часа, навьючив груз на спины лошадей, группа ушла в лес. Падающий снег надежно хоронил ее следы.
Глава двадцать пятая
Потрепанный в нескольких неудачных боях полк Луганского был отведен в тыл на пополнение в небольшой чувашский городок. Луганский был назначен начальником гарнизона.
С приходом полка в городке начались пьянки. Особенно усердствовали офицеры, в том числе и сам Луганский. Среди солдат усилилось дезертирство. Это еще больше задерживало комплектование поредевших подразделений полка.
Машутка жила в маленькой комнатке при штабе. Дел у ней было совсем мало, и она часто бродила по улицам города, заходила на базар, бесцельно толкалась в гуще запрудившего площадь народа, среди которого было немало солдат.
Чтобы купить самогонки, солдатам нужны были деньги, и они сбывали на базаре все, что только можно было продать. Продавали награбленное у населения, а заодно и казенное имущество. Машутка не раз видела, как продавались уздечки, седла, новенькие шинели и сапоги. А один раз у ней на глазах два солдата привезли и за бесценок продали бричку.
— Бери, бери, не сумлевайся, — получая деньги, говорил обрадованному дешевой покупкой чувашину пьяный в распахнутой шинелишке, в стоптанных сапогах, желтозубый солдат. — Сами сделали, прямо из мастерской. Может, лошадь надо? Скажи, мигом доставим. Но чувашин от лошади отказался и, впрягшись в оглобли, повез бричку с базара.
Машутка догнала чувашина, дернула за рукав.
— Дурак! Почему лошадь не взял, ведь задаром бы отдали.
— Боюсь, — ответил ошарашенный чувашин.
— Кого? Если потребуется, они тебе командира полка украдут. Бери, не бойся.
В одно из очередных посещений базара в толпе кто-то дважды толкнул Машутку в спину. Вначале она не обратила на это внимания, но ее толкнули снова, обернувшись, она увидела рядом с собой старьевщика в лисьем треухе, в нагольном полушубке, в лаптях. Едва заметным кивком головы он звал ее за собой. Машутка двинулась за ним. Через два квартала парень свернул вправо, затем влево и, не оглядываясь, скрылся в калитке почерневшего от времени тесового забора. Машутка прошла мимо. Окольным путем дошла до штаба. И только когда стало смеркаться, осторожно постучалась в низенькую дверь избы, куда зашел старьевщик.
Увидев Машутку, выглянувший из сеней парень заулыбался и, пропуская ее вперед, шепнул:
— А мы ждали-ждали, думали, что ты уж не придешь.
— Днем нельзя было, — тихо ответила Машутка. — Мало ли кто мог увидеть.
— Хорошо. Больно хорошо, — открыв дверь в избу, согласился парень.
В простенке между двух закрытых ставнями окон на полочке горела пятилинейная лампа. Спиной к двери, согнувшись над ботинком, работал сапожник. На полу валялись обрезки кожи, пахло дегтем.
— Ну, что, Каюм, — не оборачиваясь, сказал сапожник, — кто прав оказался. Я или ты?
— Как всегда, — засмеялся Каюм. — Колдун ты и есть колдун. У тебя сам шайтан в помощниках ходит.
Поздоровавшись, Юсуп усадил Машутку на табуретку.
— Садись, Маша. Давно я тебя не видел, а ты нужна нам до зарезу, — оглядывая Машуткину обувь, сказал Юсуп. — Если есть новости, рассказывай, а пока снимай-ка сапоги. Стоптанные они у тебя, починю. На всякий случай предлог будет.
— Новостей, Юсуп, никаких нет, — снимая сапоги, ответила Машутка. — В тылу стоим, пьянством занимаемся. Потихоньку разлагаемся. Вот, пожалуй, и все.
— Это тоже не плохо, — вырезывая и примеряя набойки, сказал Юсуп. — Если поможем, еще лучше будет, — не все же сами разлагаются.
— Да, конечно, — согласилась Машутка. — Но как им поможешь?
— Подумать надо. Колесо, и то не покатится, если его не толкать.
— Их власть своими порядками подталкивает.
— И это верно, — согласился Юсуп, забивая в каблук гвозди. — Но это половина дела. Вторую половину мы должны делать. Один сдвинет, другой подтолкнет, колесо куда быстрее покатится.
— Говори прямо, что я должна делать? — спросила Машутка.
— Ух, ты! — сдергивая с лапы сапог, засмеялся Юсуп.
Горячая. Хочешь, чтобы сразу все сказали.
— А чего же тянуть.
— Верно, тянуть нечего, — надевая на лапу второй сапог, согласился Юсуп. — Так вот слушай. Нам нужно распространить среди солдат воззвание. Если можешь, помоги. А потом еще одно дело есть.
— Я свободно могу быть во всех частях. Давайте воззвание.
— Во всех незачем. Это опасно. Помоги уточнить расположение частей. У нас есть люди, они разнесут. Мы не сможем только пробраться к охране артиллерийских складов. Там придется побывать тебе. Кстати, постарайся узнать, что там есть. Это очень важно. Воззвание, если будет опасно, можешь даже уничтожить. А про содержание складов узнай как можно подробнее.
— Я сделаю и то и другое. Но вот что, Юсуп. Скажи, когда ты переведешь меня к красным. Я не хочу больше здесь находиться. Не могу…
Юсуп подал девушке второй сапог, отряхнул с коленей сор и, снимая кожаный фартук, сказал:
— Пока еще рано. Потерпи. Придет время — будешь у красных.
— Когда же оно придет. Надоело среди врагов быть, видеть их зверства и ничего не делать…
