Все ясно - на первом же задании он умудрился попасть в ловушку грязевиков. И сейчас его отметелят, потом затолкают в машину и увезут в такое место, где даже Оллу Фешт его не найдет. Л может, и искать не станет. Зачем? Невелика птаха! Доступа к гостайнам практически не имеет. О деятельности Отдела «М» известно ему немного. Вот только поверят ли в это грязевики? В глухой темноте подворотни зажегся фонарик. Луч попрыгал по стенам, уперся Птицелову в лицо. Мутант не стал зажмуриваться. Пусть видят, что он не собирается рыдать от ужаса и бессилия. Хотя бы потому, что природа обделила его слезными железами.
- Спокойно, агент! - велел знакомый голос. - Я Саад.
Луч фонарика задрался, высветив острый нос, глубокие вертикальные складки, вздернутую верхнюю губу.
- Массаракш! - прошипел Птицелов.
- Тихо, тихо, парень, - сказал Васку. - Это была штатная проверка. Ты прошел ее, хотя и нарушил инструкцию. Впредь будь умнее. Инструкции, они, если хочешь знать, кровью писаны. Чаще всего кровью погибших дураков… Да не кисни ты, Птицелов. У тебя еще будет возможность показать себя в настоящем деле.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Из зарешеченного, но широкого окна можно многое увидеть. Бурая кочковатая равнина задирается к тускло-металлической крышке неба. Домики из неокрашенного бруса стоят ровным строем вдоль единственной в поселке улицы. А дальше, за забором из колючей проволоки - бетонированное поле аэродрома, где дремлют, развесив лопасти, тяжелые транспортные вертолеты. Еще - провода и шпили антенн на башне диспетчерской службы.
За домами виднеются остроконечные шалаши из разноцветных шкур. Суетливые женщины снуют между шалашами. Степенно прохаживаются мужчины - рыбаки, охотники и пастухи. Странные низкорослые животные с тяжелыми ветвистыми рогами щиплют мох. Если открыть форточку и принюхаться, почуешь запах дыма и рыбьего жира. И тут же через улицу пронесется ватага чумазых полуодетых - лето, чего там! - детишек, чтобы наперебой поковыряться в отбросах пищеблока.
Чучуни приходили к Полигону целыми стойбищами любопытства ради: «Чего тут насяльники понастроили?»- и в надежде продать нехитрые товары: вяленую рыбу, солонину, резную кость морского зверя.
Таким увидел Птицелов это самое засекреченное в Отечестве место. К загадочному монтажно- испытательному корпусу его не подпустили- не тот уровень допуска, а больше смотреть здесь было и не на что. Если, конечно, не считать океана, что лежал от Полигона в десятке километров, ничем не напоминая южное море: свинцово-серый, с сахарными клыками плавучих айсбергов, угрожающе кренящихся над бухтой. На побережье Птицелова, правда, не тянуло. Слишком холодно для южного выродка. Поражало, что уроженцы Земель Крайних не боятся плавать по неприветливым этим подам. И на чем?! На утлых челноках из грубо выделанной кожи, туго натянутой на легкие деревянные каркасы. На них чучуни ходили и к дальним островам добывать морского зверя, и в открытое море - охотиться на китов.
Трудно было поверить, что малорослый, худой, подслеповато моргающий узкими слезящимися глазами старик - охотник на морского зверя. В тесной комнате комендатуры было накурено, хоть багор вешай. И Птицелов в конце концов сжалился над старым чучуни - открыл форточку. Допрос шел уже полчаса, а старик все никак не мог взять в толк, чего от него хотят «насяльники», хотя всеми силами старался угодить.
- Тусэй все скажет, насяльник, - повторял он как заведенный, - только мало-мало бей Тусэя…
Никто бить его не собирался, но, видимо, у старика был опыт общения с контрразведкой или, по крайней мере, с каким-то ее аналогом, потому что от каждого резкого движения чучуни вздрагивал и заслонялся рукавом облезлой кухлянки.
- Расскажи, Тусэй, о кальмарах, - потребовал Васку, - о которых поварихе в столовой рассказывал.
Старик оживился. Перестал моргать и вздрагивать. Похоже, рассказывать о кальмарах ему было в удовольствие.
- Голод в стойбище был, - начал он напевно. - Охоты мало-мало. Зверь ушел. Рыба ушел. Ребятишки, бабы, старики, молодые - все жрать хотят, И тогда Тусэй сказал: пойдем в студеное море, подстережем морского зверя, никого жалеть не будем. Самец, самка, детеныш - всех острогой бить будем. Жир будет, мясо будет, шкура будет - перезимуем. Встали молодые охотники, сказали: веди нас, Тусэй! Остроги наши остры, брюхи - пусты. Добудем зверя…
Васку поморщился и сказал:
- Эти песни ты поварихе пой, Тусэй! Глядишь, поделится едой. А нам про кальмаров расскажи. Не надо про голод. Не надо про молодых охотников. Не надо про студеное море. Расскажи, как встретил кальмаров. Какие они были? Сколько? Что делали?
- Ночь была, - заговорил Тусэй в прежней манере, будто его и не перебивали. - Туман был. Холод был. Льдины о баркас терлись, как белек о мамкины титьки. Молодые охотники спали. Сильно-сильно уставшие были. Тусэй старый, спать не мог. Холодно. Руки ломит, ноги ломит. Какой тут сон? Видит Тусэй, из воды лес растет. Удивился: откуда в студеном море лес? Льдины есть. Скалы есть. Лишайник на скалах есть. Леса - нет. Да еще из воды прямо. Стволы толстые, в баркас толщиной, белые. Шевелятся. На каждом будто тарелки. Голова Тусэя поместится. А из тарелок - свет синий, лучами бьет. Такие на больших железных баркасах бывают - прожектора называются. Стволы шевелятся. Прожектора воду лучами щупают. Один луч на Тусэя упал. Хороший луч, теплый. Сладко стало Тусэю. Будто молодая баба потрогала… А потом видит Тусэй, из воды глаза смотрят. Бледные, как у дохлой рыбы, только зрачки черные желтой бахромой обметаны. Такой бахромой девки кухлянки украшают. Молодым охотникам шибко нравиться хотят… Страшно Тусэю стало. Сообразил, старый сивуч, что не лес это, а ика-ика руки растопырил. Ика-ика жадный. Рук много. Все хватает, что попадется. А после клювом на части рвет и глотает, глотает, глотает…
- Ты говорил, Тусэй, - вновь перебил его Васку, - что ика-ика был не один.
- Верно, насяльник, -подтвердил старик, - ика-ика не один был. Когда Тусэй растолкал молодых охотников, те с перепугу за весла взялись. Шибко гребли. Однако куда ни греби - всюду ика-ика руки растопырил и лучами шарит. Страх сильный взял Тусэя и других охотников тоже. Духи моря разгневались - помирать надо. Весла бросили, на дно баркаса легли - смерти ждать. Да так до рассвета и пролежали. А наутро туман ушел. Ика-ика ушел. Страх ушел. Море веселое стало. Живы охотники. Рыбы и зверя морского добыли - на всю зимовку хватило…
- Ну ладно, Тусэй, - сказал Васку Саад. - Можешь идти. Если понадобится, мы тебя найдем.
Старик- чучуни вскочил, начал мелко-мелко кланяться. Забормотал:
- Тебе, насяльник, спасибо… Насяльник добрый… Совсем не бил Тусэя… Тусэй не забудет… Рыбу, мяса, кость резную - все насяльнику принесет. Приведет девку добрую - чистую, толстую…
- Птицелов! - рявкнул Васку. - Выставь этого старого… с-сивуча за дверь! Массаракш…
Когда Птицелов вернулся, Васку стоял возле открытого настежь окна, задумчиво попыхивая цигаркой.
- Что ты обо всем этом думаешь, Птицелов? - спросил он.
- Думаю, это обычные рыбацкие байки, - отозвался мутант. - На Землях Крайних, я слышал, и не о таком балакают…
Васку помолчал. Цигарка в его губах быстро дотлевала.
- Я так не считаю, - сказал он. - Слишком громоздко для рыбацкой байки.
Птицелов пожал плечами: дескать, начальству виднее.
- В любом случае, мы обязаны проверить, - продолжал Васку. - Не нравятся мне эти кальмары…
- Думаешь, это могут быть иномиряне? - поинтересовался Птицелов. - Ну те самые, которые не грязевики…
- Здесь все может быть, - отозвался Васку. - Здесь кризис-зона, агент! Гравитационная аномалия - дырка в нашем сыре. Через эту дырку мы рано или поздно пробьемся наверх. И увидим небо в алмазах… -
