появится. Попросил срочно звонить ему, если что-то произойдет, а сам отправился в магазин канцтоваров. Похоже, он в последнее время слишком увлекся всей этой чертовщиной и совершенно забыл, как делается его работа, а ведь когда-то ему практически не было равных в сыскном деле…
— Смотрите, кого нам добрый дядя следователь прислал! — с лавки поднялся здоровенный детина с перебитым носом и синими от наколок плечами.
Забившийся в уголок Ночной демон, как всегда не кстати, вспомнил про смерть, приходящую к мухам не в балахоне и с косой, а в трусах и с газетой. За последние часы он пережил столько ужасов, что все неприятности, постигшие его в прошлой жизни, казались полнейшей ерундой и нелепицей.
— Мне одна птичка напела, что он девчоночку изнасиловал, а потом и прирезал, — второй сокамерник был примерно одной комплекции с Корольковым, но в его глазах было что-то такое, что заставляло бояться его даже больше, чем того, здорового. — Как-то это не по понятиям, а Кирпич?
— Верно говоришь, Репей! — пробасил тот, кого назвали Кирпичом. — Да он про понятия, небось, и не слышал, — он как-то не хорошо усмехнулся.
— Ты прям мои мысли читаешь, — Репей поднялся на ноги. — Надо же обучить всему новичка, иначе какие же из нас к чертям собачьим радушные хозяева.
Оба уголовника дружно заржали и неспешно направились в Лехину сторону. Ночной демон со всей очевидностью понял, что сейчас его точно будут бить, потом наверно насиловать, потом снова бить и ему очень повезет, если он умудрится умереть быстро и, желательно не приходя в сознание.
— Ну что, готов постигать науку? — оскалился Репей и кивнул другу: — Кажись готов. Даже конспектировать приготовился, — оба противно засмеялись. — Приступай. А я по ходу добавлю, если ты чего упустишь.
Кирпич решительно шагнул вперед, преодолевая оставшееся между ними расстояние. Корольков зажмурился, а в следующую секунду его лицо покрыли холодные брызги. 'Неужели это моя кровь?', — отстраненно подумал программист. — 'Тогда почему она холодная? И почему я не почувствовал удара? Может быть у меня просто болевой шок? Так, наверное, бывает! А может я уже потерял сознание? Вот было бы хорошо!'. За стеной плотно стиснутых век раздавались какие-то голоса. Королькову стало интересно, о чем они говорят, и он прислушался.
— Да мы просто поговорить хотели, познакомиться, — Леха даже не сразу узнал голос Кирпича, таким странно извиняющимся он был.
— Знаю я, как вы знакомитесь, — раздался грозный женский голос. — А мне потом за него отвечать.
— Вам-то за что, баба Шура?! — удивленно поинтересовался Репей.
— Да не перед вашими 'гражданами-начальниками'! — ответила женщина.
Корольков осмелел настолько, что решил открыть один глаз. Его спасительница оказалась бабкой неопределяемого, но несомненно древнего возраста. В руках она грозно сжимала швабру, плотно прижатую к прутьям решетки. Так вот чем, его так обрызгало! Кирпичу, кстати, досталось не в пример больше. Он был покрыт капельками грязной воды с головы до ног.
— Он девочку изнасиловал, — попытался сопротивляться Репей.
— Да ты посмотри на него, — устыдила бабка. — Он муху-то в неравной схватке, дай Бог в третьем раунде по очкам победит. Какой из него насильник.
— Такие — самые опасные, — авторитетно заявил Кирпич.
У Ночного демона почему-то появилась стойкая уверенность, что сегодня его убивать и даже насиловать уже не будут. Ужасные уголовники-рецидивисты стояли, понурив головы, как нашкодившие школьники перед лицом сурового директора.
— Я тебе зуб даю, — старушка так ловко изобразила классический жест, что Леха невольно улыбнулся. — А если вы его хоть пальцем тронете, я вас сама изнасилую, как девушек, — она опустила швабру и продолжила уже несколько мягче. — Как родных прошу, ребята, присмотрите тут за этим бедолагой, а я вас завтра пирожками угощу,
— С яблоками?! — с непередаваемой детской непосредственностью поинтересовался Кирпич.
— И с яблоками, и с капустой! — покивала бабка.
Она уже повернулась к выходу, когда Корольков решился подать голос:
— П-постойте! А вы… вы кто?
— Баба Шура! — удивилась старушка.
— Вы… вы здесь главная? Вы верите, что я не убивал?
— Главная? — еще больше удивилась бабка. — Это как посмотреть. Вообще-то, я здесь уборщица!
— А… почему тогда… — промямлил он.
— Потому что я тут в авторитете! — весомо ответила она. — Ты отдыхай, касатик. У тебя сегодня тяжелый день был.
— А почему вы мне помогаете? — не унимался программист.
— Максимушка меня попросил, — хитро прищурилась баба Шура. — Знаешь такого? Он сказал, что головой за тебя ручается.
— Спасибо! — искренне произнес Леха, забиваясь обратно в свой угол. — Спасибо!!!
— Мировая бабка! — подсел к Королькову Репей, когда старушка вышла. — Говорят, она двадцать лет в сибирских лагерях лес валила. Потом ее выпустили, судимость сняли, но удар до сих пор такой, что в пору бычков-трехлеток с ног валить. А какие она пирожки готовит!…
— Ты правда ту девчонку не убивал? — с другой стороны пристроился Кирпич, от чего в укромном уголке сразу стало тесно.
— Правда… — кивнул Леха.
— Рассказывай! — решительно заявил Репей. — Ночь у нас впереди длинная. Да ты не бойся. Если баба Шура за тебя — даже следователи сильно давить не будут. Ее тут все уважают.
— Чем, позволь тебя спросить, занимаются все это время твои хваленые профессионалы?! — ворвавшийся в кабинет Вика Эдуард Самохин был изрядно навеселе, что очевидно и придавало ему уверенности.
— Успокойся, Эдик, — тихо, но властно произнес колдун. — Они занимаются расследованием всего четвертый день и уже добились некоторых результатов. Ты, кстати, даже не удосужился поговорить с ними.
— Тебе прекрасно известно, что я в полном дерьме! — поздний посетитель и не думал успокаиваться. — Ты отсоветовал мне обращаться в милицию, сказал, что твои спецы раскрутят это дело в два счета. А что теперь?
— Мне казалось, что тебя должна больше волновать смерть единственной дочери? — как бы между делом заметил Вик, не особенно надеясь пристыдить горе-родителя.
— Не впутывай сюда Маринку! — резко огрызнулся Самохин. — Она лежит в земле, и ей уже все равно, а я в считанные недели пойду на дно без этого чертового скарабея. А может это ты все и подстроил? — лицо нетрезвого гостя озарилось внезапной догадкой. — Давно спланировал завладеть моей реликвией, а теперь заметаешь следы.
— Во-первых, — холодно ответил хозяин дома, который категорически не собирался вестись на провокации своего знакомого. — Для меня статуэтка не представляет никакой ценности. Я прекрасно веду свои дела безо всяких побрякушек. А во-вторых, если бы он мне вдруг понадобился, я не стал бы причинять вред Марине, которая даже не подозревает о свойствах своего случайного приобретения. Гораздо эффективнее было бы прикончить при ограблении тебя, дабы избежать ненужных вопросов и бурных истерик! Тебе все понятно? — он хотел еще добавить, что таких отцов не грешно было бы вообще давить в младенчестве, но вряд ли это подействовало бы на человека, не просыхающего уже много дней…
Короткая летняя ночь опустила на город свое покрывало и застала бывшего оперативника, а ныне начальника детективного агентства за печальными мыслями.
Сон, как назло, совершенно не шел и Максим довольно быстро отказался от глупой идеи выспаться.
