Муж бросил футляр на приборную доску и молча завел двигатель. Все? Меня убивать не будут? От волны облегчения еще больше распирает на хи-хи. Отворачиваюсь к окну и, пытаясь сдержаться, больно прикусываю указательный палец, создавая вид безудержного горя.
Чего ж меня так колбасит-то? Нервы уже расшатаны, видимо… Или лекарства из организма не вышли полностью?
Когда мы подъезжаем к какой-то кафешке, мне почти удается контролировать мимику. Тем более, что от запаха еды из головы вылетают последние разумные мысли, и управление телом перебирает на себя желудок.
Ух, я ж сегодня еще ничего не ела! А уже столько сделала…
У меня есть гениальная идея, как избавиться от Кары раз и навсегда. Даже осени ждать не надо. Она самоубьется. И ничего делать тоже не требуется. Просто не мешать. Человек, который за день пересчитал все встречные углы и стенки, перебегал дорогу в неположенном месте в час пик, не смотря по сторонам, два раза навернулся на ступеньках и поперхнулся первым же куском гамбургера, просто не может жить долго. Мне надо только подождать. Желательно где-нибудь в сторонке, дабы случайно не зацепило. Ну и чтоб алиби обеспечить.
Бедствие сидело напротив меня за столиком и наворачивало здоровенную порцию картошки с мясом, иногда лишь отвлекаясь на надкусанный гамбургер. Над кусками мяса и картошки, плавающими в подсолнечном масле, вился горячий пар. Карина явно обжигалась, но продолжала упорно запихать пищу в рот. Такое ощущение, что ее месяц не кормили. И куда там столько помещается?
Ладно, пусть ест, еды мне не жалко. Позняк метаться, и так уже крупно потратился на мелкую мерзавку. То, что с этой «коробкой с драгоценностями» дело нечисто, было ясно с самого начала — слишком уж глаза у нее честные были, когда речь толкала. Но до последнего хотелось надеяться, что там есть что-нибудь ценное. Тогда можно было бы продать и устроить Кару жить в каком-то недорогом пансионате на окраине столицы. Что с ней теперь делать? Дом я продал, сам перекантовываюсь у Брэда на кушетке. Вряд ли он обрадуется, если я заявлюсь с женой под ручку и предложу пожить всем вместе в однокомнатной квартире. Тем более я ему не говорил, что снова женился. Во он удивится! Да и не хочу я жить с этим ходячим недоразумением.
Проще всего, конечно, сообщить ей, чтоб выкручивалась самостоятельно и возвращалась аккурат через четыре месяца к залу суда. Боюсь только, Джеймс не оценит такой расклад, если узнает. А узнает он обязательно, рано или поздно. Да и вообще, не по-людски это как-то. Пускай ее мне и навязали, да и она далеко не пример порядочности и высокоморальности, но самому скатываться до уровня мстительного выродка не хочется.
Поиздеваться по мелочи, ну там, перед Картером потаскать за шкирку или чемодан заставить самой нести (хотя она, по-моему, не заметила, что это была очередная гадость) я могу. Но вышвырнуть в ближайшем парке будет слишком жестоко, с деньгами у нее, по ходу, тоже не густо. Конечно, такие как она, выкрутятся в любой ситуации, но меня же совесть замучает. Как бы там ни было, пока мы женаты, я за нее в ответе. Нормы семейной морали Крета мне еще в детстве мама крепко в голову втемяшила — хорошего сына хотела вырастить. А мне вот теперь страдай! Хм… Вот только правильный семьянин, который собирается второй раз разводиться, уже как-то смешно выглядит.
Карина закончила с картошкой и принялась вымачивать подливу в тарелке остатками кунжутовой булки, ни капли не стесняясь. Господи, где ж ее воспитывали? Хорошо, что я не буду ее роду представлять, а то опозорился бы до конца жизни.
Кстати, о семье… Я, кажется, придумал, куда ее спихнуть, дабы не терзаться чувством вины и не видеть до самой осени. Пусть только дожует сначала, не хочу рисковать…
За окном пронеслась группа велосипедистов в смешных шлемах и ярких обтягивающих костюмах. Вероятно, спортивная команда тренируется. Благодаря раскидистым кронам белых дубов в аллее создавался эффект легкого сумрака, и казалось немного прохладнее, чем на самом деле. Впереди лето, и началось оно в этом году сразу и на всю катушку. В помещении хоть кондиционеры спасают и стекло с автоматическим затемнением.
— Рок, я не смогу тебе сейчас отдать все деньги, — неожиданно заявила Кара, покопавшись в буке. Да, она его потащила за собой даже сюда. И теперь, сосредоточенно хмурясь, клацала по кнопкам жирными пальцами.
— Какие еще деньги? — я чуть сам кофе не поперхнулся.
— Э… Ну ты же заплатил за мои вещи. Только я не могу вернуть все — из трех моих карточек две заблокированы полицией. Да и на третей не очень много, — ответила расстроено она. — Давай, сейчас 500, а остальное я тебе потом отдам. А?
Она планирует вернуть мне потраченные в гостинице деньги? Надо же! Я поражен. Но возражать не буду. Пусть оплачивает, если так хочет. Может, это какой-то земной заскок? Ни одна замужняя кретянка до такого точно не додумалась бы.
— Ладно.
— Продиктуй, пожалуйста, номер твоей карточки. Я сразу перевод оформлю, — и возвращается к буку, вбивая необходимые данные. Мда, а она вообще на мели, оказывается.
— Я знаю место, где ты сможешь пожить несколько месяцев.
— С тобой, что ли?
— Боже упаси!
— Да не пугайся так… Я не кусаюсь… Ну если сам не попросишь, — ржет зараза.
— Значит так. У моей сестрицы есть загородный дом в паре часов езды отсюда. Она с семьей живет на другом полушарии и туда практически не приезжает. Дом ей от родителей перешел, — поясняю зачем-то я. — Так что я могу им пользоваться при необходимости, но мне далеко оттуда до работы добираться. А ты можешь там пожить. Временно. — Стейси меня не раз туда приглашала, даже на прошлой неделе предлагала, когда звонила проверить, как поживает родной брат, не пропал ли окончательно.
— Правда? — удивленно приподнимает брови Кара.
— Угу.
— Я… хм… — замирает в раздумьях девушка, — ну что же. Отказываться не буду. Спасибо…
— Заканчивай тогда с обедом, и поедем, — чересчур резко отвечаю я.
Меня отчего-то жутко раздражает мгновенное согласие Кары. Не знаю почему. То ли потому, что я взял на себя решение ее проблем, хотя сам себе обещал, что не буду этого делать. То ли потому, что не хочу пускать чужачку в дом, где жили мои родители, и где каждая вещь напоминает о безмятежном детстве, когда все еще были живы и счастливы. Я уже практически жалел о своем решении, но не мог забрать слова обратно, сделав вид, что ничего не произошло.
Хотя подвеска гасила большинство препятствий, на последнем километре машину начало немного подкидывать на ухабистой дороге. Вечер еще не вступил в свои полные права — необходимости включать фары пока не было, но жара уже слегка спала, и я открыл окно. Люблю вдыхать аромат леса, а не отфильтрованную, точно дозированную кислородную смесь. Кара задремала еще после первого часа пути, прислонившись головой к стеклу, с наушниками в ушах.
Сразу за поворотом, как всегда неожиданно, возник ажурный забор, поросший вьюнком до такой степени, что за ним невозможно было рассмотреть двор. Ворота, тихо звякнув, отползли в сторону — мое авто было в списке постоянного доступа — и к дому мы подъехали, практически, не останавливаясь. А пейзаж-то изменился. Хотя и дом, и пристройки остались на своих местах, и нового ничего не появилось, но над всем парил призрак запущенности. Особенно это было заметно по кустарникам и клумбовым контейнерами с многолетними растениями. Стейси специально высадила виды, за которыми не нужен особый уход, но они явно нуждались в обрезке и прополке.
Карина проснулась сразу же при остановке и разочаровано разглядывала местность сквозь стекло. Если она сейчас что-нибудь вякнет, то точно пойдет жить под мост в столичном парке! И совесть меня больше мучить не будет! Женушка молча выбралась из машины и попрыгала, разминаясь, бросая на меня осторожные взгляды. Видимо, просекла ситуацию. Эх, а был бы такой хороший повод ее вышвырнуть!
— Пошли. Покажу что где. Мне еще в город возвращаться, так что давай по-быстрому.
Я добавил биометрику Карины на временное право доступа к дому, показал, где находятся нужные
