Не думай, попыталась она остудить свой пыл, что он предложил тебе деньги ради твоего удовольствия. Он сделал доброе дело ради себя, чтобы выглядеть в собственных глазах достойным репутации широко известного писателя. Какое ему удовольствие обедать каждый день с девицей в мятой и поношенной одежде, вроде той, которой набит ее рюкзак? Ей вспомнилось содержимое рюкзака, и показалось, что она укладывала его давным-давно, в другой жизни. И вот теперь, благодаря его щедрости, она одета вполне подходяще, чтобы показаться вечером в ресторане и ему не было за нее стыдно. Да и у нее самой появилось ощущение, что наконец-то она выглядит как надо. В ушах, выбиваясь из-под пушистой копны кудрей, сверкали серьги в виде золоченых колец, новое платье тоже вполне соответствовало обстановке.
Салли направилась к столику, и Макс, похоже, сразу же заметил, насколько она преобразилась. Он так пристально уставился на нее, что она даже испуганно оглядела себя, проверяя, все ли у нее в порядке. Но когда она подошла, выражение лица у него тут же изменилось, во взгляде появилась какая-то отчужденность. Это следовало предвидеть — просто он был удивлен переменой, но вовсе не восхищен. Еще бы — впервые увидел ее не в затрапезном виде, а красиво одетой и причесанной. Для него такая внешность в порядке вещей, никакого восхищения ждать не приходится. Однако встретил он ее словами, которые оказались для нее неожиданностью. Похоже, она недооценила его наблюдательность.
— У вас какой-то встревоженный вид, — сказал он, — вас что-то расстроило?
Вот почему он так смотрел на нее! А она-то считала, что сумела скрыть беспокойство, охватившее ее после звонка Дерека Уинтертона…
— Нет, нет, ничего, со мной все в порядке, спасибо.
Он встал и помог ей сесть. Его безукоризненные манеры вновь подкупили ее, и она постепенно успокоилась.
— Знаете, — Макс уселся напротив, положил локти на стол и крепко сжал ладони, — если вы не хотите заниматься моими делами, то, пожалуйста, скажите прямо. Отнеситесь к авансу или жалованью, которое я вам дал, как к бессрочному займу. Мы не подписывали контракт. Вы свободны, как птица, и можете лететь, куда вам вздумается.
Ее трепетавшее от восторга сердце тотчас упало. Ухнуло как в пропасть.
— Вы хотите в такой вежливой форме сообщить мне, — слабым голосом проговорила она, перелистывая страницы меню, — что не желаете видеть меня вашим секретарем? Вы решили, что я вам не подхожу? Поищете кого-то еще? Или моя работа и правда синекура, которой вы вдруг надумали меня облагодетельствовать, хотя и отрицаете это?
— Ради Бога! — Он, кажется, не на шутку рассердился. — Во-первых, никто в здравом уме и твердой памяти не бывает «благодетелем», когда речь идет о работе. А я склонен считать себя нормальным. Во- вторых, если бы я не хотел видеть вас своим секретарем, то и не предложил бы. Работа есть работа, и ничего более. Я никого не намерен искать. И, наконец, хотя знакомство у нас и поверхностное, но, как бывшая учительница английского, умеющая печатать на машинке, вы мне идеально подходите. Итак, вы уже выбрали себе какое-нибудь блюдо?
— Простите, — упавшим голосом пробормотала Салли, — я вовсе на хотела вас обидеть. Дело в том, что наша встреча совпала с поворотным моментом в моей жизни, и если бы не вы… вы сделали для меня все, а я…
— Не бойтесь, мисс Дирлав. — Наклонившись к Салли, он тоже принялся изучать меню. В его движении было что-то несомненно чувственное. — Есть различные способы возмещения долга. Вы догадались, что я имею в виду?
— Нет, не догадалась. Если вы… — Она отодвинула стул.
— Сара, я подразумеваю совсем не то, что вы предположили. А теперь сядьте наконец нормально и скажите мне, что вы решили заказать.
В конце обеда Салли заметила, что настроение Макса улучшилось и он смягчился. Может быть, от выпитого вина или вкусной еды. К этому времени она поняла, что научилась приспосабливаться к его меняющемуся настроению. А еще она поняла, что он ей очень нравится. Нет, робко поправила она себя, «нравится» — не то слово, ее чувство глубже, и к тому же… на самом деле она стала дорожить каждой минутой, проведенной рядом с ним. Опомнись, дурочка! — приказала она себе. Ведь это тупик, и из него нет выхода. Разве Макс с первых минут не вел себя с ней как добрый друг, и только? Допустим, он целовал ее. Это было хорошо, это было фантастично, и его бывшая невеста, наверное, сошла бы с ума от зависти, но его поцелуй был рассчитан на публику, на этого назойливого журналиста. Так что забудь, Сара Дирлав, слышишь?
— Макс!
— Ммм. — Его взгляд остановился на ней, и Салли захотелось, чтобы в зале стало светлее и она смогла… что-то прочесть в этих глазах. Его губы изогнулись в легкой усмешке, и у нее защемило сердце. Ну вот, совсем расклеилась! Готова потерять голову от одной лишь улыбки этого человека, забыв о том, что у него, как она сама читала, было много романов уже после разрыва с бывшей невестой.
— Прошу вас, перечислите обязанности секретаря, — попросила Салли.
Маккензи добродушно вздохнул.
— Вам не терпится, чтобы я приступил к работе. — Он обвел взглядом ряды столиков и встал, жестом пригласив ее следовать за ним.
Они направились в уединенный уголок неподалеку от входа в ресторан. Он подождал, пока Салли устраивалась на диване, затем подсел и протянул руку, полуобняв ее за плечи.
— Ну хорошо, вот мой распорядок дня. Вы меня слушаете, мисс Дирлав?
Сильные мужские пальцы нырнули в густую копну ее волос, коснулись кожи. Властным движением он повернул ее голову к себе. Его выразительный рот искривился в усмешке, отчего морщины в углах губ стали резче. Салли ощутила, как ее тело сделалось мягким и безвольным. Нет, подумала она, с каждой минутой я все ближе к пропасти!
— Я вас слушаю, — прошептала она пересохшими губами.
— По-моему, — чуть насмешливо заметил он и изогнул губы, — вас теперь мучает новая напасть — бесцельное блуждание ума. Полагаю, ее следует назвать именно так.
— Извините меня, — засмеялась она. Если бы он знал, куда привели ее тайные мысли! — Дело в том, что какая-то часть моего существа до сих пор там. — Салли кивнула головой вверх. — Она все еще в полете и с недоумением смотрит с небес, не в силах поверить, что другая часть уже давно приземлилась, причем на противоположном конце света. — Рядом с вами, чуть было не добавила она. Маккензи рассмеялся, и Салли взглянула на него просиявшими глазами. — Макс, мне действительно не верится, что это случилось, что наконец-то, после стольких лет, я свободна.
— А что же не отпускало вас на свободу? Салли с грустью вздохнула и мысленно перенеслась в прошлое.
— Болезнь отца и неспособность мамы прожить без моей финансовой, да и всякой другой поддержки. Потом мой отец умер, и мама была в ужасном состоянии.
— И вы должны были за ней ухаживать?
Салли кивнула.
— Понадобились годы, чтобы она смогла вырваться из царства теней, среди которых пряталась. Потом она встретила замечательного человека, своего ровесника, Джеффа Уэллинга, и понемногу начала возвращаться к жизни — так сказать, душевно возродилась. Теперь, — она снова улыбнулась, — моя мама зовется миссис Эди, Эдит Уэллинг, переехала на север Англии и очень счастлива.
— И вам все время нужно было…
— …сводить концы с концами. Ведь на учительское жалованье особо не разгуляешься.
— А иной раз эти концы и не сходились, потому что слишком далеко отстояли друг от друга?
— Да, случалось и такое. Но я не нуждаюсь в вашей жалости, — сердито добавила она.
— А я и не собирался вас жалеть. Хотя сейчас понял многое.
— Вы имеете в виду мое отчаяние, когда я потеряла деньги? Или то, что я заблудилась в аэропорту? Если только вы не подумали, будто я сделала это нарочно.
— Да, такая мысль была, — со смехом подтвердил он.
— Мистер Маккензи! Мистер Максимилиан Маккензи, если не ошибаюсь?
