Хочу подчеркнуть, что, цитируя стихотворение Пабло Неруды, я ни в коем случае не сравниваю республиканскую Испанию с Ираком Саддама Хусейна.
Я цитирую Неруду потому, что нигде в современной поэзии мне не встречалось такого страшного, кровавого описания бомбежек гражданского населения.
Выше я говорил, что Соединенные Штаты теперь абсолютно открыто выкладывают карты на стол. В этом-то все и дело. Суть их политики официально объявлена как 'повсеместное доминирование'. Это придумали они, а не я. 'Повсеместное доминирование' подразумевает управление сушей, морем, воздухом, пространством и существующими ресурсами.
Сегодня Соединенные Штаты имеют 702 военные базы в 132 странах мира, к которым, к ее чести следует сказать, не принадлежит Швеция. Мы не очень себе представляем, как американцы туда попали, но будьте уверены — они там.
На вооружении США 8 тысяч действующих ядерных боеголовок. Две тысячи ракет находятся на боевом дежурстве, и их можно запустить за пятнадцать минут. Америка развивает новые системы ядерного вооружения под названием 'противобункерные заряды'. Англичане, конечно, дудят в ту же дудку и планируют заменить собственные ядерные ракеты 'Трайдент'. Хотелось бы знать, куда они их нацелят? На Усаму Бен Ладена? Вас? Меня? Джо Доукса? Китай? Париж? Кто знает? Но одно нам точно известно, что эта инфантильная дурь — обладание ядерным оружием и использование его в целях запугивания — основа политической философии сегодняшней Америки. Нельзя забывать, что США постоянно находятся в состоянии боевой готовности, и нет признаков, которые свидетельствовали бы о ее ослаблении.
Многие тысячи, если не миллионы людей в Соединенных Штатах явно испытывают отвращение, стыд и гнев по поводу действий своего правительства, но они не являются внятной политической силой — пока. Однако тревога, неуверенность и страх, которые, как мы видим, ежедневно растут в Америке, едва ли уменьшатся.
Я знаю, что у президента Буша много чрезвычайно компетентных спичрайтеров, но я бы хотел предложить ему свою кандидатуру на добровольных началах. Вот с таким коротким обращением к нации он мог бы выступить по телевидению. Так и вижу его, важного, тщательно причесанного, серьезного, победоносного, искреннего, часто отвлекающегося на смешные мелочи, иногда криво усмехающегося и по- своему привлекательного — в общем, своего человека.
'Бог хороший. Бог великий. Бог хороший. Мой Бог хороший. А бог Бен Ладена плохой. Плохой бог. У Саддама плохой бог. К тому же у него вообще нет бога. Саддам — варвар. Мы не варвары. Мы не рубим людям головы. Мы любим свободу. И Бог тоже. Я не варвар. Я демократически избранный лидер свободолюбивой демократической страны. Наш народ сострадателен. Из сострадания мы казним на электрическом стуле и делаем смертельные инъекции. Мы великая нация. Я не диктатор. Это он диктатор. Я не варвар. Это он варвар. Он, он. Все они варвары. У меня есть моральный авторитет. Не забывайте'.
Жизнь писателя — это весьма уязвимая, практически ничем не защищенная деятельность. И жаловаться не стоит. Писатель делает свой выбор и должен его держаться. Но правда и то, что вы открыты всем ветрам, из которых некоторые поистине ледяные. Вы сами за себя отвечаете и оказываетесь в трудном положении. Вам, если не лжете, не найти ни укрытия, ни защиты, а если лжете, то, конечно, создаете себе защиту, и можно утверждать, что становитесь политиком.
В этот вечер я не раз говорил о смерти. Сейчас я прочитаю свое стихотворение, которое называется 'Смерть'.
Глядя в зеркало, мы думаем, что возникающий перед нами образ точен. Но стоит отодвинуться на миллиметр, и образ меняется. В действительности мы видим бесконечную череду отражений. Но иногда писателю следует разбить зеркало — потому что с той стороны на нас смотрит истина.
Я полагаю, что, несмотря на существующие огромные разногласия, твердая, непоколебимая и страстная интеллектуальная решимость граждан узнать настоящую правду о жизни и обществе есть данная нам настоятельная необходимость. Фактически — наш долг.
Если эта решимость не проявит себя в политическом восприятии мира, то у нас нет надежды возродить то, что мы уже почти потеряли, — достоинство человека.
Примечания
1
