купил половину компании Моргана «Нортерн пасифик».
Морган взревел — и мир сделал кувырок вперед.
— Выкупить любой ценой!
Акции, словно лифты, двинулись вверх и вниз.
Девятого мая акции «Нортерн пасифик» выросли со ста пятидесяти до тысячи долларов. Прочие акции рухнули. В первый год нового века, когда человеческие сердца стали мягче, а музыка слаще, многочисленные акционеры потеряли все, что имели.
Война корпораций бросила мрачную тень не только на биржу, но и на предприятие Теслы.
— Срочно! — кричал багровый Уайт в трубку.
Они были знакомы уже почти десять лет. Оба мыслили вне рамок человеческих норм и законов.
— В «Уолдорфе»? — спросил Тесла.
— Нет, у меня в канцелярии.
Канцелярия находилась в здании, спроектированном Уайтом. Тесла наблюдал, как рыжеволосый невротик разбирает на столе бумаги. Он напоминал ему мужскую версию «Беатриче благословенной» Россетти. Кабинет был огромен и пуст: кульманы, повернутые к окну, зеленые лампы на столах. Над ними и висел «Витрувианский человек» Леонардо. Со стены скалилась маска с островов Океании. Откуда она здесь? Когда сквозь тучи прорывалось солнце, окрестные здания отвечали ему внутренним светом. Волосы Уайта вспыхивали под каждым солнечным лучом. Он все еще жаловался, что его погубят бабы, влюбленные в своих попов. Когда Уайльд опубликовал знаменитую книгу, все стали называть Уайта Дорианом Греем. Для своих лет он выглядел неправдоподобно хорошо.
Если бы его спросили, можно ли назвать человека, пьющего столько, сколько пил он, Уайт ответил бы:
— Конечно!
— А по тебе этого не скажешь. Ты совсем другой, — успокаивал его Тесла.
Вот так вот…
Уайт плачущими глазами уставился вдаль.
— Это мой коллега Мак-Кин, — только и смог произнести он.
Мак-Кин был шотландцем с устрашающими бровями. Он слыл рыболовом, а рыболовы молчаливы. Он говорил так мало, что собственный голос удивлял его. Хмурые брови шотландца заставили Теслу впервые обратиться к цифрам.
Прежде чем поставить на бумаге свою подпись, Морган хотел получить в качестве гарантии и другие патенты Теслы. Переговоры завершились передачей контроля над двумя новыми проектами — беспроволочным телеграфом и лампами дневного света Теслы.
— Этим договором он связал вас по рукам и ногам, — объяснил Мак-Кин.
С другой стороны, у Теслы оставались не только ключевые патенты на систему, превосходящую систему Маркони, — он получал поддержку самой мощной финансовой силы Америки.
Но…
— Ваши планы базируются на предположении, что Морган вскоре выплатит вам деньги, — вдруг взволновался Мак-Кин, — и что рынок останется стабильным!
— Конечно, — признался Тесла. — Морган тянет с выплатами. А теперь ничего приобрести в кредит невозможно.
— Кризис вдвое урезал ваши сто пятьдесят тысяч, — грубо разъяснил ему Мак-Кин. — И вы понимаете, что это значит.
Тесла носился со своей мегаломанией, как Иаков с ангелом.
В одно мгновение растаяли заводы и мастерские.
Оставался вопрос: строить одну или несколько башен?
— Подожди, — посерьезнел Стэнфорд Уайт. — Строительство даже одной башни — единственной! — обойдется гораздо дороже, чем мы думали.
— Самолеты и дирижабли пусть выкручиваются сами! — прогремел Мак-Кин.
82. Ремень
В один дождливый вторник первого года века, в шесть часов пополудни, перед Теслой объявились два янтарных глаза, сто золотых веснушек и светлый ус…
— Я Стеван Простран, — представился мальчик.
Тесла счел, что он похож на Гекльберри Финна. Он постоянно щурился, будто смотрел на солнце. В полях его шляпы были прорези для ушей, потому что до него эту шляпу надевали на лошадь.
— Сын Стевана, — добавил он.
— Он ждал три часа, — оправдывался портье отеля «Уолдорф-Астория».
Тесла интуитивно лизнул душу мальчишки. Его душа была дерзкой. Душа была неосязаема, но все- таки она присутствовала и словно касалась его тысячами пальчиков. Вдруг что-то сверкнуло, потом стемнело, и он остался в узком пространстве. Все было возможно, и грызло его нечто… Это был страх.
Тесла машинально отпрянул.
Мальчишке было лет тринадцать.
— Сын Стевана!
Ему всегда хотелось узнать, куда пропал Стеван, который в самый тяжкий год его жизни сказал: «Пошли!» — Стеван, который по утрам приносил теплый хлеб, Стеван, который впервые в жизни увидел море и
— Расскажи мне об отце.
Тесла подошел к дивану, и мальчик почувствовал запах фиалки.
Мальчишка спрятал в рукава грязные ногти. Мальчишка говорил, пропуская слова через краешек рта, говорил очень интересно. Некоторое время Стеван Простран работал на чикагских бойнях. Потом рубил уголь в Пенсильвании.
— Как жилось? — спросил Тесла.
— Плохо, вот те крест.
Из Уилмердинга, штат Пенсильвания, Стеван переселился в Сент-Луис. В Сент-Луисе женился на вдове с детьми.
— Потом отец подрался с какими-то черногорцами, — бесстрастно сообщил Стеван, — и мы уехали в Юту, где он тоже работал на руднике.
Тесла поднял указательный палец. Перед ними неслышно нарисовался официант «Уолдорфа».
— Сэндвичи и сок, — почти беззвучно шепнул знаменитый человек.
— Ты слышал про взрыв на руднике в Скофилде, в Юте? — спросил мальчишка, для которого в сербском языке не существовало обращения на «вы».
— Слышал, — подтвердил Тесла.
— В город доставили целый состав гробов. Нашего Стевана просто выстрелило из ствола шахты. Да, было нам тогда кого хоронить. А отца зарыл на католическом кладбище один цирюльник, выучившийся на попа.
Перед глазами Теслы встало светлое лицо Стевана на пароходе «Сатурния», на котором они вместе плыли в Америку. Соленый ветер трепал его волосы. В одно ухо ему нашептывал страх, в другое — надежда. Его то вдохновляло, то ужасало американское будущее.
— Шахта совсем доконала Стевана, — продолжал ровным голосом молодой Простран. — Он сгорбился. Мы никак не могли уложить его, такого скрюченного, в гроб. Трактирщик Бачич догадался связать его тело ремнем. Отпевали в трактире. Двое наших парней у стойки едва сдерживались, чтобы не затянуть: «Ой, девчоночка ты наша». Какой-то босниец встал и поднял стакан: «Твое здоровье, Стеван!» И тут Стеван вскочил и сел в гробу. Мужики и бабы бросились врассыпную, опрокидывая столики. Собрались перед трактиром. Пахло пустыней. Трактирщик заглянул в дверь. — Молодой Стеван рассказывал историю своего отца, словно не понимая своих же слов. — «Что делает?» — спросили люди. «Сидит неподвижно!»
