по-прежнему в выходные дни будут бродить по улицам, обедать у матери Сергея, играть в шахматы, ходить в театры, в кино, а потом она станет врачом и…
Сергей прикрыл глаза, вспоминая, как вел сеоя тогда, что говорил. Он доказывал Жене, что ее затея навеяна книжками, что любовь не мешает работать и учиться, что многие студентки выходят замуж, что, наконец, ребенок, если он будет у них, не свяжет ее, Женю, — за ребенком станет ухаживать бабушка, его, Сергея, мать. Это возмутило Женю.
— Перестань! И не ставь в пример моих подруг. Оттуда у тебя такое отношение к старикам? Мать выхаживала тебя, мучилась, а ты на старости толкаешь ее опять к пеленкам. Я хочу быть самостоятельной и сама справляться со всем. Да и не в этом дело. Разве я предлагаю тебе что-нибудь страшное? Ну, ты не согласен? Говори! Или ты…
Женя отняла у Сергея руку и вскочила.
— Почему молчишь? Боишься? Себе не веришь? Мне? Да?
Ух, как сверкали тогда ее глаза! Сергею было и жарко, и зябко, и весело, Он привлек к себе Женю и сказал, что согласен на все. Лицо ее засветилось, она чуть ли не запела о том, что теперь ей совсем хорошо, легко, что она не обманулась в нем, верит ему. А вот теперь… Впрочем, нужно ли терзаться? Ведь он давал слово не кому-то, а ей, чудесной Женьке. Вот она, рядом.
Он поехал на работу в санаторий у моря, она устроилась на лето в соседний санаторий медицинской сестрой — и вот идет с ним за сердоликами. Вот покачивается ее спина, мелькают загорелые руки. Люди думают, она окрасила волосы. Как же, ждите! В ней ничего фальшивого, подрумяненного. В ней все свое — и такое прекрасное, что она похожа на цветок!
Женя почувствовала на себе взгляд Сергея и глянула на него.
— А тебе, Сережа, загар к лицу.
У Сергея перехватило дыхание.
— Приятная пилюля!
— Это не пилюля. Ты такой, что я побаиваюсь тебя!
— Меня? Не фантазируй, пожалуйста.
— Я не фантазирую. И ты держи себя в руках, а то у меня закружится голова, я отстану в учебе. А быть в тягость твоей матери я не хочу. Вот. Неужели ты не понимаешь? Я прошу тебя! А то…
Сергей взял ее за руку:
— А то что будет? Признайся, что наше слово и тебе в тягость, но ты упрямишься.
— А ты не горячись и не выдумывай, чего нет!
Сергей склонился к Жене.
— Хорошо, поцелуй меня, один раз…
— Хочешь подкрепить свое слово?.. Пусти, увидят!
— Один раз!
— И больше не будем? Да?
— Не будем.
Сергей положил на землю сумку и выпрямился. Женя приподнялась на носки, побледнела и, как бы падая, прикрыла глаза. Сергей одной рукой обхватил ее шею, другую прижал к ее щеке и губами припал к губам. Женя закачала головой и руками уперлась в его грудь:
— Да ты что?! Ведь трудно дышать! Зря я приехала сюда!
Не надо! Прошу тебя!..
Она вырвалась и, дрожа, улыбаясь, на ходу провела рукой по губам. Сергей тоже улыбался и, боясь, что улыбка рассердит Женю, обогнал ее. Она старалась нахмуриться и беспокойно думали: «Он прав, нельзя так. Не надо было ехать сюда».
Сердцу ее было холодно, щеки горели, и она недовольно пробормотала:
— Из санатория все видели.
— Сейчас еще нет четырех часов, все спят, — смущенно шепнул Сергей.
Женя протянула к нему руку, но спохватилась и закусила губу: «Только посмей, только посмей!» Она тряхнула головой и, чтобы отвлечь внимание Сергея, сказала:
— Мы очень тихо идем, а ты говорил, что солнце встретим на горе. — Сергею было ясно, что до восхода они на гору не поднимутся, но он промолчал об этом и пошел быстрее. На уступ, где начинается дубовый лес, они взошли молча. Здесь солнце из-за далеких гор опахнуло их красным пламенем, и они обернулись к морю.
— Опоздали, — проговорил он тихо, — перевал придется всходить по солнцу.
Гора искрилась, вспыхивала, а когда Сергей и Женя приблизились к перевалу, начала тускнеть. Сергей оглянулся, вскинул руку.
— Гляди, нам везет!
На макушку горы темно-белесым краем надвигалась туча.
С перевала налетел ветер. Жесткие усатые травы и цветы склонялись вправо, влево, качались и шуршали. А размашистый и пахучий ветер все крепчал. Соседние горы были в туманной мгле. Сверкавшее сквозь деревья море синело, у берегов подергивалось чернотой. Туча срезала макушку горы и поползла по вершине дубов. Солнце как бы отпрянуло от нее и скрылось.
— Идем скорее!
В нарастающем шуме листвы шагов не было слышно, а вскоре и шорох деревьев и свист ветра тоже стали чуть слышными.
Зарокотал гром. На горе полохнули вспышки молний. Туча потемнела, спустилась ниже и понеслась на Голубую долину.
Сергею и Жене казалось, что они идут под тучу, как под свод.
Навстречу с ветром летела сырая прохлада. Из тучи начали срываться капли. Сергей подхватил Женю под руку и повлек ее в сторону.
— Бежим, сейчас хлынет, дождь.
— Куда ты? Погоди! — закричала Женя, но Сергей не выпустил ее руки, не остановился.
Взметаемые ветром пылинки запорошили Жене глаза, капли дождя щекотали плечи. Она с разбегу натолкнулась на копну сена и вскрикнула:
— Что это?!
— Сядь и жди меня. Возьму сумку! — крикнул Сергей и, будто подхваченный ветром, исчез за копной.
— Куда ты?! Слушай!
Ветер подхватил крик. Женя протерла глаза и села на землю. Она положила на голову руки и слушала, как по локтям ударяют и разлетаются капли. Сергей появился с палками и ворохом веток.
— Мокнешь? Я сейчас все устрою. Не надо помогать, я сам!
Он воткнул в землю палки, ветками соединил их вершины,
начал накрывать охапками сена. «Шалаш делает», — улыбнулась Женя и спрятала под себя ноги. Капли дождя учащались и тяжелели. Сергей вышел из-за копны, подхватил Женю под руку, втолкнул ее под навес из веток и сена:
— Теперь пускай льет. Садись!
Женя ладонью провела по его мокрому лбу. Он взял ее руки и прижал к своему лицу.
Сергей и Женя держались за руки и сквозь сизые водяные нити глядели на купающийся в дожде дубняк. Туча на горизонте шумела все громче и громче. Мгновениями казалось, будто гром грохочет у самой копны. При одном из его раскатов Жене почудилось, что гора рушится, и она вздрогнула. Сергея склонил ее голову к себе на плечо, ладонью прикрыл глаза.
— Погоди. Думаешь, я испугалась? — спохватилась она.
— Нет. Но ты впервые на такой высокой горе в такую грозу — вот и все.
— Но ты ведь не боишься?
— Кто тебе сказал, что я не боюсь? Вот ударит молния и убьет нас обоих!
Сергей крепче прижал к своему плечу голову Жени.
Под ударами дождинок все говорило: камни гудели, ветки вздрагивали, листва заливалась звоном, травы шуршали, сено потрескивало. Ветер совсем сник и притаился, травы склонялись под тяжестью
