смерть приемлет, но во свете, Христе, Лица Твоего, и в наслаждении Твоея красоты, его же избрал еси, упокой, яко Человеколюбец.
(Какая сладость в жизни всегда будет не причастной к печали? Чья слава устоит на земле неизменной? Все здесь – ничтожнее тени; все обманчивее сна; одно мгновение – и все это похищает смерть; но упокой, Христе,
Человеколюбче, во свете Лица Твоего и в наслаждении Твоею красотою сего (усопшего), которого Ты избрал.)
Глас 2-й: Увы мне, яковый подвиг имать душа, разлучающися от телесе! Увы, тогда колико слезит, и несть помилуяй. Ко Ангелом очи возводящи, бездельно молится; к человеком руце простирающи, не имать помогающаго, тем же, возлюбленнии мои братии, помысливше нашу краткую жизнь, преставленному упокоения от Христа просим, и душам нашим велию милость.
(Горе мне! Сколь тяжкий подвиг совершает душа, разлучаясь с телом! Увы, сколько слез она проливает тогда; и нет никого, кто бы помиловал ее: к Ангелам возводит очи свои, но напрасно их умоляет; к людям простирает руки свои, и здесь нет помощника. Поэтому, возлюбленные братья мои, представив себе, насколько кратковременна наша жизнь, будем просить у Христа упокоения усопшему и душам нашим великой милости.)
Глас 3-й: Вся суета человеческая, елико, не пребывают по смерти: не пребывает богатство, ни сшествует слава; пришедшей бо смерти, сия вся потребишася. Темже Христу безсмертному возопиим: преставленного от нас упокой, идеже всех есть веселящихся жилище.
(Для людей суета все то, что не остается (с ними) по смерти: не остается богатство; слава не идет (с ними во гроб). Ибо как только пришла смерть, все это исчезло. Потому возопием Христу бессмертному: упокой преставившегося от нас там, где всех веселящихся жилище.)
Глас 4-й: Где есть мирское пристрастие; где есть привременных мечтание; где есть злато и сребро; где есть рабов множество и молва. Вся персть, вся пепел, вся сень. Но приидите возопиим безсмертному Царю: Господи, вечных Твоих благ сподоби преставльшагося от нас, упокояя его в нестареющемся блаженстве Твоем.
(Куда девалось пристрастие к миру? Где мечты о временном? Где золото и серебро? Где множество рабов и слава? Все это – прах, все – пепел, все – тень. Придите же возопием бессмертному Царю: Господи! сподоби вечных благ Твоих преставившегося к Тебе от нас и упокой его в неизменном Твоем блаженстве.)
Глас 5-й: Помянух пророка вопиюща: аз есмь земля и пепел, и паки рассмотрих во гробех, и видех кости обнажены, и рех: убо кто есть царь, или воин, или богат, или убог, или праведник, или грешник; но упокой, Господи, с праведными раба Твоего.
(Вспомнил я слова пророка: «я земля и пепел»; и потом заглянул в гробы и увидел одни кости обнаженные, и сказал: кто же тут царь или воин, или богатый, или убогий, или праведник, или грешник? Но упокой, Господи, с праведными раба Твоего.)
Глас 6-й. Начаток мне и состав зиждительное Твое бысть повеление: восхотев бо от невидимого же видимого жива мя составити естества. От земли тело мое создал, дал же ми еси душу божественным Твоим и животворящим вдохновением. Темже, Христе, раба Твоего во стране живущих и в селениих праведных упокой.
(Началом и составом моим было творческое Твое повеление; ибо Ты восхотел создать меня существом из видимого и невидимого естества – тело мое создал из земли, а душу дал мне посредством Божественного Твоего и животворящего дуновения. Посему, Христе, упокой раба Твоего во стране живых и в селениях праведных.)
Глас 7-й: По образу Твоему и подобию создавый в начале человека, в рай поставил еси владети Твоими тварьми. Завистию же диаволею прельстився, снеди причастися, заповедей Твоих преступник быв. Темже паки в землю, от неяже взят бысть, осудил еси возвратитися, Господи, и испросити упокоения.
(В начале создавши человека по образу Своему и подобию, Ты поставил его в раю владычествовать над тварями Твоими. Но он, обольщенный по зависти диавола, вкусил (запрещенный) плод и сделался преступником заповедей Твоих. Поэтому ты осудил его, Господи, на то, чтобы он опять возвратился в землю, из которой был взят, – и этим испросил себе успокоение.)
Глас 8-й. Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида. О чудесе! что сие еже о нас бысть таинство; како предахомся тлению; како сопрягохомся смерти; воистину Бога повелением, якоже писано есть, подающаго преставльшемуся упокоение».
(Плачу и рыдаю, когда размышляю о смерти и вижу во гробах лежащую по образу Божию созданную нашу красоту безобразной, бесславной, не имеющей вида.
О чудо! Что это за таинство совершилось над нами? Как подвергнемся тлению? Как сочетались мы со смертью? Подлинно, по повелению Бога, как написано, – подающего преставившемуся упокоение.)
За этим изображением скоротечности земной жизни, неизбежного разрушения и тления тела, Церковь утешительно
«Разбойника рая, Христе, жителя, на кресте Тебе возопивши: помяни мя, предсодеял еси покаянием его, и мене сподоби недостойного».
(«Разбойника, возопившего к Тебе на кресте: “помяни мя”, – Ты сделал, Христе, прежде всех жителем рая, за его покаяние; и меня недостойного сподоби (быть в раю)».)
«Животом господствуяй и смертию, во дворех святых упокой, его же приял еси от привременных: и помяни мя, егда приидеши во Царствии Твоем».
(«Ты, Господин жизни и смерти, упокой в обителях святых Твоих принятого Тобою из этой кратковременной жизни; и помяни меня, когда приидешь во Царствии Твоем».)
«Христос тя упокоит во стране живущих, врата райския да отверзет ти, и Царствия покажет жителя, и оставление тебе даст, от нихже согрешил еси в житии, христолюбче».
(«Христос тебя да упокоит в стране живых и да откроет тебе врата райские, и да соделает тебя жителем рая, и прощение да подаст тебе во всем, в чем согрешил в жизни твоей, христолюбче».)
В завершение
А
После этого поется