— Кончил! Какой конец придумал! Вчера весь вечер пучился — не получается, хоть ты плачь... Так и спать лег расстроенный... А утром встал: вот, думаю, конец! Секретарь горкома не комедийная фигура, думаю, но ведь он и приходит, чтобы положить конец этой комедии... Как?
— Думаю, что хорошо.
— Мне тоже кажется, что хорошо. — И он на память прочитал заключительную сцену с секретарем горкома.
26 ноября 1966 г.
Вчера Бровка ушел в отставку. На его место сел Танк. К лучшему это или к худшему, кто знает.
* * *
Сегодня Макаенок явился на работу хмурый, как будто чем-то встревоженный.
— Что с тобой, Андрей?
— Пьесу кончил...
— Так это же хорошо!
— Хорошо-то хорошо, да не нравится она мне...
— Привык, может быть, поднадоела, вот и не нравится.
— Нет, не то что-то. Думал, думал... Кажется, промах сделал. Начало и дальше в разной тональности... Сначала трагическое, потом комическое... Не знаю, отдавать перепечатывать или подождать.
— Отдавай, конечно!
Часа полтора мялся, ходил, думал, даже краснел и, наконец, отнес машинистке.
* * *
Маюсь с романом Ивана Мяло. Боже мой, столько мусора, что одной моей лопаты, кажется, не хватит, чтобы его вымести.
Сегодня приходит Янка Брыль. Увидел Мяло, сказал:
— Иван Петрович Шамякин очень хвалит ваш роман…
Мяло смутился:
— Спасибо.
Брыль:
— Это вам спасибо, спасибо за то, что хорошо написали. — И ко мне: — Когда идет? Почитаю. Весь сразу. Я люблю читать всю вещь сразу.
…А я уже измучился с этим романом, и он перестал мне нравиться.
7 февраля 1967 г.
Две недели назад, 26 января, Аленка умотала на север Тюменской области. Вместе с бригадой студентов, участников самодеятельности. А позавчера в воскресенье, заметка в «Правде»: выступают студенты с большим успехом…
Мороз там — пятьдесят градусов!
11 марта 1967 г.
Макаенок мается с пьесой. На конкурсе она не прошла, да на это он и не рассчитывал. Но и поставить ее в театре будет трудно, — все, кто читал пьесу, сходятся в этом.
Я читал ее как-то вслух, залпом. Что сказать? Талантливо, кое-где здорово… И — зло очень. «Пролог» хорош, «эпилог» слабее, как-то водевильнее, что ли. Если пьесу когда-нибудь поставят, то в успехе можно не сомневаться, но поставят ли, вот вопрос!
* * *
Позавчера приходит Азгур и начинает: Шолохов такой, Шолохов сякой, он не пишет — вымучивает каждую строчку, а Эренбург, наоборот, чудесный человек, и пишет легко и здорово, вот Шолохов и завидует Эренбургу. Оттого и на съезде выступил против Эренбурга.
В кабинете, кроме меня, был еще Бр. Спринчан. Пришлось выступить объединенными силами в защиту Шолохова. Азгур, не ожидавший отпора, умолк и раскланялся.
5 июля 1967 г.
У Андрея скверное настроение. Не ладится в семье. С женой на ножах. Жена со свекровью не может ужиться. Племянник хамит. К тому же он что-то натворил и должен попасть под суд.
В эти месяцы (весной — летом) живет на даче — то один, то с матерью, сам себе готовит. Детей отправил к брату в Довск. Жена Лена (она работает в редакции Энциклопедии) живет в Минске.
— Надо разводиться. Надоела такая жизнь. Работать невозможно.
6 июля 1967 г.
Аленка получила из литинститута две рецензии на свои рассказы — и обе положительные. Некто П. Шебунин и А. Кожемякин — за. Но в этом году не попала, — посылая рассказы, она даже не сообщила, кто она, сколько ей лет,
какое у нее образование. Приглашают на будущий год.
8 июля 1967 г.
Еще новость! Вчера Аленке прислали документы из ВГИКа, так как у нее нет стажа. Сначала на запрос
