Эта светлая перспектива согревает маленького мужчину почти все его детство и при правильном психосексуальном развитии перерастает в юношеском возрасте в другую не менее светлую (но уже подсознательную) мечту: вырасти большим и сильным, как отец, и… жениться на девушке, похожей на мать. Причем принципы схожести будущей избранницы с матерью могут оказаться самыми различны ми — от цвета волос, разреза глаз, типа телосложения и интонации голоса до привычки устраивать истерики, разговаривать часами по телефону или заправлять борщ чесноком. Главная задача вы росшего мужчины — скопировать его собственную родовую семью, но при одном маленьком различии: уж здесь-то в роли отца должен выступать он сам. При этом первая часть голубой мечты — стать в доме главным самцом — в соответствии с четкой мужской логикой дополняется второй, не менее важной — остаться беззаботным и безответственным, как младенец в люльке. Как ему кажется, именно такое сочетание будет гарантировать ему любовь «новой матери»…
ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
Воплощение «голубой мечты» растянуто во времени и чревато осложнениями.
Во-первых, уже сейчас, в детстве, надо научиться «быть отцом» в заведомо невыгодных для себя условиях: маленький, слабый, менее информированный. Приходится переключаться на мальчиков- ровесников и решать проблемы самоутверждения на своем возрастном поле. Но мысленно все равно сравнивать себя с отцом: а как бы он поступил на моем месте?
Во-вторых, проблемы физической тяги к матери с возрастом все более осложняются. С одной стороны, так хочется тепла и ласки, с другой — кличка «маменькин сынок» однозначно указывает на низкий рейтинг в мужской иерархии. Кроме того, общественное мнение однозначно запрещает взрослеющему сыну интимную связь с матерью. Поставленный в жесткие условия культурного запрета на родственное кровосмешение, мальчик пытается оторваться от матери физически, не обрывая душевную связь. В результате ему волей-неволей приходится делить свои чувства пополам: на секс и любовь. Причем от секса он может отказаться по вполне «весомым» причинам: секс связан с естественными физиологическими отправлениями. По поводу физиологических отправлений мать ему в свое время сказала свое жесткое: «Фу!». Значит, секс — это грязь. А Мать не может быть грязной, мать — «чистая» женщина, и поэтому заниматься сексом с ней нельзя.
К сожалению, эту же логическую схему юноша потом подсознательно переносит и на свою избранницу, и на других привлекающих его женщин. Если женщина охотно и сразу идет на сексуальный контакт — значит, она «грязная» и семейные отношения с ней строить нельзя (на роль Матери такая не годится). Проститутки прекрасно осведомлены об этой особенности своих клиентов, поэтому чем чаще их обзывают грязными женщинами, тем выше у них заработок. Грязь, даже символическая, в таких отношениях вы ступает в качестве сексуального фетиша. Поэтому, если мужчина не сумеет преодолеть эти свои детские заблуждения и не научится соединять или разъединять понятия «секс — грязь — любовь» в соответствии с реальной ситуацией, его могут ждать в семейной жизни большие сексуальные проблемы…
Но это еще впереди… А пока маленький мальчик должен выбрать линию поведения, которая даст ему свободу исполнять собственны е желания в жестких рамках общественной необходимости. Исходя из этих условий большинство мальчиков начинает действовать так: копировать поступки отца или лица, его заменяющего: отчима, дяди, деда, старшего брата, вождя, пахана… и слушать оценку матери. Иногда из-за этого случаются несмешные истории.
Например, отец ребенка напивается каждые выходные, а мать устраивает ему скандалы и обзывает его лежебокой и тупицей. Понаблюдав эту картину не раз, маленький мужчина решает: чтобы стать мужем матери, надо напиваться по выходным и… быть лежебокой и тупицей. После четкого усвоения такой информации у мальчика резко падает успеваемость в школе и начинаются раннеспелые пристрастия к алкоголю. Выбирая потом свою будущую жену, он непременно остановится на скандалистке…
Еще один пример. Мать, памятуя о привычках часто загуливающего на сторону отца и испытывая ненависть к женщинам-конкуренткам, внушает сыну-подростку: не верь женщинам — они все равно тебя обманут. Сын не слепой — видит, как ведет себя с женщинами отец, но при этом не в силах оторваться от прямого, а по сути ужасно противоречивого указания матери. Соединив родительские наставления вместе, он приобретает характер бабника с садо-мазохистскими наклонностями: с одной стороны, из-за страха обмана он отталкивает от себя любовь одной женщины за другой (при этом уверяет себя и окружающих в своем огромном стремлении к любви), с другой стороны, постоянно сам «натыкается» именно на таких женщин, которые его обманывают. Приверженность родительской установке удивительна: если такой мужчина каким-то чудом все-таки умудрится полюбить женщину, которая не собирается его обманывать, он начинает себя вести по отношению к ней самым безобразным образом и будет поступать так до тех пор, пока она его наконец не покинет и у нега вместе со вздохом облегчения не вырвется долгожданное: «Я так и знал, что это случится». При этом уход обиженной им же женщины он безо всякого зазрения совести назовет обманом.
Однако не всякий сын копирует поведение отца. Есть такие, которые пытаются стать отцом «наизнанку». Пример тому британские хиппи, вышедшие из традиционных буржуазных семей и, казалось бы, опрокинувшие все ценности своих отцов. Но… прошло время, хиппи обрезали длинные волосы, освоили смокинги, и жизнь их покатилась по накатанной колее.
Иногда, пытаясь превзойти отца и стать над ним, сын копирует судьбу деда. Яркий пример этому мы находим в современной отечественной истории. Знаменитый детский писатель Гайдар прославил свою послереволюционную эпоху как идеалист-романтик. Его внук, сохранивший в качестве фамилии писательский псевдоним деда, получил образование экономиста, отрекся от ценностей той (дедовской) революции и прославил свою эпоху (то есть эпоху следующей революции) как идеалист-прагматик. Поменяв романтизм на прагматизм (то есть, повернув вектор ровно на 180°), он, по сути, лишь подтвердил, что так же как и дед, опирается в своей деятельности исключительно на одну сторону бытия, любит революции и умеет делать политическую карьеру в условиях революционных ситуаций…
Нельзя не отметить, что свою любовь к матери мужчины часто преобразуют в любовь к какой-нибудь абстрактной политической (или научной) идее (часто она обозначается существительным женского рода: революция, война, реформа, мировая цивилизация, свобода, общечеловеческая ценность и т. п.), и всех, кто претендует на ее разработку (то есть овладение ею), страшно ревнуют и относят к разряду конкурентов. Ревность в таких случаях зачастую кончается многолетними и даже десятилетними кровопролитиями. Но так как мужчины, играя по-детски беспечно, не любят брать ответственность за содеянное на себя, то и тут они находят сопутствующие случаю оправдательные формулировки: «революция (сама по себе!) пожирает своих детей», «война (сама по себе) унесла миллионы жизней», «перестройка (сама!) не удалась» и т. п. Как будто бы сами мужчины не имеют к этим событиям абсолютно никакого отношения…
Во всех этих случаях они ведут себя, как нашкодившие первоклашки, которые влюбились в свою учительницу и теперь сами не знают, почему на переменке им так хочется подраться. Но если один другого стукнет головой о батарею, то виноватой будет считаться либо мать победившего, либо учительница, которая не усмотрела за обоими.
Иногда в крупных политических или военных разборках мелькают женские лица (Жанна Д'Арк, Голда Мейер), но они скорее лишь подчеркивают преобладающий мужской характер кровожадных игрищ.
К сказанному хочется добавить, что мальчики, воспитанные без отцов, как правило, при прочих равных лишены характерной мужской гибкости, ибо берут за пример для подражания либо саму мать (из таких получаются чрезвычайно деликатные, уступчивые, женоподобные мужчины), либо абстрактный, взятый из книг или кинобоевиков образ супермужчины — сверхагрессивного, абсолютно неуступчивого, не знающего жалости и любви к женщине (из таких часто получаются уголовники и другие проблематичные члены общества).
