раз, много. А вот рука у него тяжелая. Хорошо, что в этот раз не в полную силу бил, растерялся, надо полагать, от такого необычного нарушения правил. Но о причинах преступления так и не спросил, блюдет правила наказания, сучий потрох.
Когда Барсук закончил экзекуцию, солнце почти село.
4
Местный пастух встретил путников не у края первого поля, как положено, а почти у околицы балагана. Выглядел пастух растрепанным и немного не в себе — не иначе, накурился только что. Или, может, запретное вкушал? Надо будет понюхать за ужином, не разит ли от хозяина спиртным перегаром.
Подойдя к гостям, пастух даже не поклонился.
— Приветствую вас, добрые сэры! — воскликнул он, улыбнувшись до ушей. — Какой демон вас сюда загнал, хотелось бы знать?
Сэр Хайрам хихикнул, сэр Шон кашлянул. Питер удивленно приподнял брови, провел рукой по лбу — так и есть, обруч сполз, волосы растрепались. Ни слова не говоря, Питер привел прическу в богоугодный вид. Пастух разглядел татуировку, рухнул на колени, как подрубленный, и трижды склонился, касаясь носом земли. Затем распрямился и сказал:
— Приношу извинения, святой отец, что не признал вас сразу. Также приношу извинения, что осквернил уста, помянув нечистого духа.
— Какие извинения приносишь? — уточнил Питер.
— Смиренные, — ответил пастух. — Оба раза смиренные, само собой разумеется.
— Так-то лучше, — констатировал Питер. Многозначительно помолчал и спросил: — Почему встречаешь не где положено?
Пастух развел руками и смущенно улыбнулся.
— Ну? — спросил Питер.
— Не могу дать вразумительного ответа, — сказал пастух. — Виноват. Искренне прошу принять смиренные извинения, святой отец.
— Не многовато ли извинений? — спросил Питер, не меняя бесстрастно-брезгливого выражения лица. — Может, ты и четвертые извинения принесешь?
— Никак нет, — ответил пастух. — Не придется, ибо не посмею оскорбить ваше преосвященство столь вопиющим пренебрежением. Даже помыслить не могу…
— А ты не орк часом? — перебил его Питер. — Раз помыслить не можешь? Ибо не дал Иегова оркам дара мышления в полной мере…
— Но дал лишь на четверть, — поддакнул Шон.
Питер повернул голову и смерил рыцаря тяжелым взглядом. Шон заткнулся.
Пастух тем временем начал неловко раздеваться, не вставая с колен. Запутался в рукавах, сильно потянул рубаху, она треснула. Хайрам снова хихикнул. Питер решил не делать ему замечания — он не мифическое животное жираф, чтобы вертеть головой из стороны в сторону.
Наконец пастух справился со своей нелегкой задачей.
— Никак не орк, — заявил он, демонстрируя жрецу татуировку на руке чуть выше локтя.
Отвратительно сделанную татуировку, надо признать.
— Род тетерева? — спросил Питер. — Или перепела?
— Род куропатки, святой отец, — уточнил пастух. — Я в Оркланде родился, художники здесь у нас…
— Мне плевать, какие у вас художники! — рявкнул Питер. — Ты позоришь род куропатки, оркоподобный дурень, ни разу не назвавший своего имени за все это время!
— Опаньки, — сказал пастух.
Вскочил, церемонно поклонился и произнес, распрямив спину:
— Сэр Роджер Стентон к вашим услугам, святой отец.
И снова упал на колени.
Хайрам и Шон засмеялись в голос, Топорище Пополам закашлялся, другие орки тоже начали издавать сдавленные звуки.
— Достаточно, — сказал Питер. — Вставай, Роджер Стентон, и беги в свой свинарник. Я жду, что твое гостеприимство искупит оркоподобное непотребство, только что учиненное тобою. Бегом! Стой! Рубашку возьми, чучело жабообразное!
Жабообразное чучело подхватило рубашку и побежало к балагану. Питер улыбнулся. Этот скорбный умом гуманоид, называющий себя сэром, вряд ли смог бы в большей мере развеселить гостя, даже если бы захотел. Продолжение вечера обещает быть занимательным. После такой беседы эта тварь дрожащая не посмеет возразить, даже если Питер прикажет Топорищу Пополам уестествить его вторым способом. Но Питер, конечно, не прикажет такого. А вот устроить оргию с гладиаторскими боями, как в самых древних легендах первой эпохи… А что, может, в самом деле устроить?
Когда процессия вступала на площадь перед балаганом, загон походил на курятник, на пороге которого сидит хорек. Орки суетились, бегали туда-сюда, на дальнем краю площади один орк порол другого ремнем. Красота, да и только.
— Что это они делают? — спросил Хайрам.
— Забыл добавить «святой отец», — поправил его Питер.
— Я обращался к Шону, святой отец, — сказал Хайрам. — Однако я виновен в том, что обратился к нему, не спросив позволения вашего преосвященства. Прошу принять мои искренние и смиренные извинения, святой отец.
— Извинения приняты, — сказал Питер. — До завтрашнего утра можешь обращаться ко мне без чинов. Тебя это тоже касается, Шон.
— Как будет угодно вашему преосвященству, — отозвался Шон.
Тем временем суета на площади приобрела некоторую определенность. В беспорядочной толпе выделилась группа молодых самок, полубоссы выстраивали их в две шеренги, отбраковывая старых и уродливых. Не слишком усердно отбраковывая, надо признать.
Питер приблизился к строю и обвел телок суровым взглядом. Телки почтительно смотрели себе под ноги, некоторые пытались выпятить грудь, другие, наоборот, скособочились.
— Ты, ты, ты, — сказал Питер, при каждом слове тыкая в соответствующую самку указательным пальцем. — Ты, ты, ты, ты, ты. И еще ты и ты. А также ты. Хайрам, Шон, теперь вы выбирайте.
Шон восторженно присвистнул. Хайрам сказал:
— Я восхищаюсь мужеством вашего преосвященства.
Шон закашлялся.
— Балбесы, — сказал Питер и отвернулся.
И уткнулся взглядом в пастуха Роджера Стентона, который немедленно поклонился.
— Ванну, — повелел Питер. — Просто ванну, помыться хочу. Потом ужин. Потом выбранных телок, всех сразу. И чтоб помылись заранее и зубы почистили. И еще чтоб побрились, не люблю, когда у телок волосы не на голове.
— Железо в Оркланде дефицит, — сказал пастух Роджер, неуместно щегольнув словом из языка древних.
Это он зря.
— Ты некорректно консидерируешь ситуационную модель, сенсуализированную непосредственной обсервацией, — сказал ему Питер. — Нет импликации к инфинитивному распространению экспериментальных дат на весь Оркланд. Как инстанция — акцептация, реализованная третьего дня в вольфпаке сэра Бэкона, будучи подана на вход критерия максимального правдоподобия, делает ненулевой прокламированную тобою гипотезу о дефиците феррума в Оркланде.
Скорбный умом сэр Роджер выслушал эту тираду до конца, пробормотал:
