Все это дает удивительное сочетание веры в Иисуса как в Христа и Сына Божия со стремлением бережно сохранить то, что было свойственно Ему как Человеку, жившему и проповедовавшему в определенном историческом и религиозном контексте. Это сочетание органично спаяно воедино в четырех канонических Евангелиях. Причем в каждом из них такое сочетание представлено по-разному.
Пожалуй, наиболее виртуозно это проделал евангелист Иоанн Богослов. В его Евангелии мы встречаем одновременно и самый богословский, духовный, «гностический» вариант Благой вести, и наиболее точные, иногда даже излишние на первый взгляд детали. В них подчас трудно отличить символизм смысла (сто пятьдесят три рыбы: 21, 11) от исторической и жизненно-бытовой достоверности. Среди таких деталей, например, купальня, у которой было пять крытых ходов (5, 2); намек на возраст Иисуса не более пятидесяти лет, несколько отличающийся от трафаретного представления (8, 57); храм Иерусалимский, который строился сорок шесть лет (2, 20); подробности, кто из двух учеников прибежал ко гробу первый, но не вошел в него, а вошел лишь после того, как вошел Петр (20, 3-10), хотя именно прежде всего Евангелию от Иоанна было принято отказывать в историчности[56]!
В свое время такое неподражаемое сочетание церковной веры с историчностью в повествованиях об Иисусе, что характерно для Четвероевангелия (см. §40. 4), стало для новозаветной критики почти непреодолимой трудностью в ее стремлении во что бы то ни стало разделить «исторического» Иисуса от «керигматического» или, как выражались некоторые критики, «мифологического» Христа[57].
Чем были вызваны подобные стремления и что полезного мы можем извлечь из проделанной критикой огромной работы, начавшейся в XIX веке и совершаемой до сих пор? В своих отрицательных намерениях поиски «исторического Иисуса» направлены на то, чтобы доказать Его неисторичность (то есть что Евангельские рассказы об Иисусе Христе — выдумки самих христиан), или то, что хотя Он действительно представлял Собой историческое лицо[58] и даже проповедовал определенные идеи, но все, что написано в Евангелиях, есть опять-таки плоды богословствования и мифотворчества христиан (например, апостола Павла). С другой стороны, всегда были и есть такие представители новозаветной критики, которые скрупулезно анализируют (проделывая прежде всего большую филологическую работу) новозаветные и другие древние тексты, чтобы, насколько возможно, реконструировать проповедь Самого Иисуса, а затем — Его первых учеников, в среде которых и появились писания, вошедшие в Новый Завет в неразрывном
К счастью, такая работа приносит свои плоды. Поэтому мы можем еще ближе воззреть (конечно, не со стопроцентной уверенностью, но с достаточно высокой долей вероятности) на то уникальное, что пленило апостолов в лике, словах и делах Христа, что заставило их сделать бесповоротный выбор: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6, 68).
Книги Нового Завета (не только Книга Деяний или послания апостолов, но и сами Евангелия) предстают перед нами и как ценные сами по себе свидетельства о Христе, и как свидетельства живой веры, развивавшейся в многообразии традиций первохристианской Церкви. На это хочется обратить особое внимание. Ведь желание услышать говорящего в Евангелиях Христа и так не требует обоснования. А вот возможность услышать в них отзвук веры тогдашних христиан как будто остается невостребованной. Между тем это тоже не менее важно и актуально для нас, живущих 2000 лет спустя и имеющих, как оказывается, те же самые проблемы и поиски, что и христиане первых поколений.
§ 16. Личность Иисуса
13. Имя Иисуса
Имя Иисус — греч. I)hsou=j, евр.
14. Происхождение и образование Иисуса
По плоти Его Матерью была Мария, мнимым (юридическим) отцом — Иосиф. Кроме повествований Мф. 1–2 и Лк. 1–2, нагруженных большим богословским значением, в Новом Завете больше нет упоминаний о Рождестве Иисуса Христа (кроме краткого упоминания в Гал. 4, 4, скорее имеющего общий характер, то есть как всякий «человек, рожденный женою», Иов. 14, 1). Однако при всей разнице вторых глав Мф. и Лк., где говорится о Рождестве, оба они сходятся в том, что Иисус родился в Вифлееме[61]. В то же время, в Рим. 1, 3-4 и 2 Тим. 2, 8, — текстах, которые можно рассматривать как ранние христианские кредо (символы веры), — говорится об Иисусе как о родившемся «от семени Давидова (по плоти)». Изначальная вера Церкви в Воскресение Христово поначалу могла выражаться в том, что о нем говорили как о воцарении Сына Давидова. Так было востребовано и получило большое значение происхождение Его из дома Давидова через Иосифа как юридического отца. Линия Марии указывает на левитические корни (см. Лк. 1, 5. 36)[62].
Об образовании Иисуса нам ничего не известно. Его оппоненты, согласно Ин. 7, 15, удивляются, откуда Иисус может знать Писание, если Он не имел формального образования. К Нему уважительно обращались «Равви», но до 70-го года в Иерусалиме это обращение употреблялось более свободно, чем позже, когда так могли обращаться только к учителям, получившим соответствующие образование и статус[63]. Лк. 4, 16-21 предполагает, что Иисус знал библейский иврит, хотя обычно Он изъяснялся на арамейском языке, общеупотребляемом среди галилейских крестьян. Они должны были знать и греческий, особенно в коммерческих целях, так что с греческим должен был быть знаком и Иисус[64], хотя вряд ли он пользовался им в проповеди. Во всяком случае, в течение 30 лет пребывания в ничем не выдающемся городке Назарете[65] , помогая Своему «отцу» по плотницкому[66] делу, Он не получил какого-либо выдающегося образования, которое бы предполагало Его дальнейшее признание в крупных центрах. Отсюда то удивление, которое Он вызвал, когда вернулся домой после первого проповеднического опыта (Мк. 6, 1-6а и пар.).
15. Внешность и личностные качества Иисуса
Хотя в Евангелиях прямо не дается никаких личностных характеристик Иисуса (кстати, как и кого-либо другого), тем не менее можно составить себе более-менее ясное представление о Его основных личностных качествах и даже некоторых внешних чертах.
Вот несколько выдержек на эту тему из книги Карла Адама «Иисус Христос».
