первых, просить помощи Божией, а, во–вторых, в том, чтобы весь наш постный подвиг был сосредоточен на Боге, устремлен к Нему. Мы должны поститься ради Бога. Мы должны ощутить
Его присутствие в нашем теле, которое становится Его храмом. Поэтому и к телу, и к еде, ко всему образу жизни нашей, мы должны относиться с религиозным уважением. Всего этого надо достичь еще до начала поста, чтобы к началу самого поста мы были духовно вооружены, предвидя духовную борьбу и победу.
И вот наступает сам пост. Согласно тому, что было сказано выше, его надо исполнять на двух уровнях: на уровне, во–первых, аскетического поста; а во–вторых — совершенного. Аскетический пост состоит в сильном сокращении пищи, так чтобы постоянное состояние некоторого голода переживалось нами как память о Боге и поддерживало постоянное усилие хранить эту память. Всякий, кто исполнял такой пост — хотя бы немного — знает, что этот аскетический пост, вместо того, чтобы ослаблять, создает в нас известную легкость, собранность, трезвость, радость и чистоту. Пища принимается действительно, как Божий дар. Мы постоянно направлены в тот внутренний мир, который необъяснимо сам питает нас. Мы не будем обсуждать здесь количество и качество пищи, распределение ее в течение дня во все время аскетического поста; все это зависит от наших индивидуальных возможностей, от условий нашей жизни. Но принцип ясен: это постоянное состояние полуголода, «отрицательная» природа которого преображается молитвой, памятью о Боге, вниманием и сосредоточенностью в положительную силу. Тогда как продолжительность совершенного поста необходимо ограничивать соответственно с Евхаристией, к которой он нас готовит. В настоящих условиях
нашей жизни это, прежде всего, день перед совершением Литургии Преждеосвященных Даров. Постимся ли мы с раннего утра или только с полудня, главная цель этого поста — провести этот день в ожидании, надежде, «алчущи» насытиться Самим Господом. Это духовная сосредоточенность на ожидаемом, на том даре, который мы должны получить, ради которого мы готовы отказаться от всех других даров.
Но и после всего сказанного следует помнить, что сколь бы ни был ограничен наш пост, если это настоящий пост, он поведет к искушениям, к слабости, к сомнениям и к раздражительности. Иными словами, он будет борьбой, в которой мы, вероятно, не раз будем побеждены. Но если пост наш, по существу своему, настоящий, то тут и обнаруживается наша жизнь во Христе, жизнь борьбы и подвига. Вера, не победившая сомнений и искушений, редко бывает настоящей верой. Возрастание в христианской жизни, увы, невозможно без горького опыта ошибок и падений. Как часто люди начинают поститься с энтузиазмом, но отпадают после первой неудачи. Я сказал бы, что настоящее испытание веры наступает после первого падения. Если после такой неудачи, уступив своему голоду и страстям, мы начинаем все снова, не обращая внимания на то, сколько ошибок мы совершили, то рано или поздно наш пост принесет духовные плоды. Между святостью и цинизмом разочарования находится великая и божественная добродетель терпения — прежде всего, терпения по отношению к самому себе. Не существует сокращенных путей к святости, мы должны заплатить пол-
ную цену за каждый шаг, за каждую ступень. Поэтому лучше и безопаснее начинать с минимума — только слегка выше наших естественных возможностей — и мало–помалу усиливать пост, чем сразу, в начале поста вознестись слишком высоко и затем разбиться, падая назад на землю.
Итак, от символического и номинального поста, мы должны вернуться к настоящему посту. Пусть он будет ограниченный и скромный, но зато последовательный и серьезный. Надо честно оценить свои духовные и физические возможности и способности и действовать соответственно с ними, не забывая в то же время, что, постясь, надо не страшиться своих ограниченных способностей, а видеть в своей жизни божественное доказательство того, что невозможное для человека — возможно Богу.
4. ВЕЛИКОПОСТНЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ, БЫТ
Мы посещаем церковные службы, постимся и молимся в определенное время, но всем этим мы еще не исчерпываем постный подвиг. Для того, чтобы все это было действенным и плодотворным, требуется еще поддержка всей нашей жизни. Другими словами, требуется известный «образ жизни», который не был бы противоположностью посту, не раздваивал бы наше существование. В прежние времена в православных странах само общество создавало великопостную атмосферу жизни совокупностью обычаев и навыков, как личных, так и коллективных, создававшей.
то, что так хорошо выражается русским словом «быт». В течение Великого Поста все общество подчинялось известному ритму жизни, правилам, которые постоянно напоминали отдельным членам этого общества о Великом Посте. В России, например, постоянно напоминал об этом особый великопостный звон церковных колоколов; театры были закрыты, прекращались великосветские приемы. Сами по себе эти внешние правила, конечно, не могли возбудить в человеке покаяния и направить его на более активную религиозную жизнь. Но создавалась известная великопостная атмосфера, которая облегчала личное, индивидуальное усилие. Мы слабы, нам необходимы внешние напоминания, символы, знаки. Конечно, всегда есть опасность, что внешние символы сами по себе будут сочтены совершенным и достаточным соблюдением поста и, вместо того, чтобы напоминать о Великом Посте, заслонят его истинный смысл и значение. Мы уже упоминали об этой опасности, говоря, что внешние обычаи и правила могут подменить настоящий личный подвиг. Однако, при правильном подходе, видишь, что эти обычаи являются как бы передаточным ремнем, соединяющим духовный подвиг со всей совокупностью жизни.
Мы не живем в православном обществе, и поэтому общественная жизнь в наши дни не может создать великопостной атмосферы. Мир, окружающий нас, мир, к которому мы принадлежим, не меняется Великим Постом. Поэтому от нас требуется новое усилие, необходимо еще раз обдумать религиозную связь между внешней
и внутренней жизнью. Духовная трагедия секу–ляризма, обмирщенности нашей цивилизации в том, что они вталкивают нас в подлинную религиозную шизофрению: деление жизни на две части — религиозную и светскую, без какой–либо связи между ними. Поэтому для замены внешних символов и напоминаний в наши дни требуется особенное духовное усилие. Схематически это усилие можно рассматривать, во– первых, по отношению к нашей домашней жизни и, во–вторых, по отношению к жизни нашей вне дома.
В православном мировоззрении домашняя жизнь, семья составляют основу христианской жизни, применение христианских принципов в ежедневной жизни. Основы христианского мировоззрения закладываются в нас именно дома, в быте и духе семейной жизни. Не в школе, даже не в церкви, а в семье образуется то мировоззрение, которое вначале может быть даже бессознательным, но в конце концов становится решающим фактором всей нашей жизни. Старец Зосима в Братьях Карамазовых Достоевского говорит: «… ибо нет драгоценнее воспоминаний у человека, как от первого детства». Этими воспоминаниями спасен человек на всю жизнь. Очень важно, что говорит он это, вспоминая, как мать водила его к Литургии Преждеосвященных Даров, вспоминая красоту этой службы, неподражаемую красоту великопостного напева «Да исправится молитва моя яко кадило пред Тобою…» В наших церковных школах проводится теперь замечательная работа по религиозному образованию детей; но она
